– Конечно, сэр. Хотя такие поздние прогулки, да еще в такую погоду… Я бы все-таки этого не рекомендовал. Иначе вы и в самом деле обморозитесь.

Николас бросил на Бинкли хмурый взгляд, но, по-видимому, пожилой слуга больше не собирался говорить о том, как его хозяин провел ночь.

– А где миссис Дейвентри сейчас? – спросил Николас.

– Боюсь, что она занимается уборкой, сэр. Я не смог убедить ее не делать этого.

– Чем же именно она занимается?

– Окнами в гостиной. Мадам проявила особую настойчивость в этом вопросе.

– Твое чувство пристойности, по-видимому, оскорблено, не так ли, Бинкли?

– Сэр, подобное поведение вашей супруги абсолютно неприемлемо, но я не могу не восхищаться целеустремленностью миссис Дейвентри.

– Я тоже заметил, что моя жена – женщина весьма решительная. Боюсь, ее нежная красота несколько противоречит железной воле. Впрочем, такое сочетание может оказаться очень даже интересным. Что ж, Бинкли, оставим Джорджию заниматься уборкой, а сами займемся крышей. Какой, по-твоему, наилучший подход к ремонту крыши?

И Бинкли тотчас же с важным видом пустился в рассуждения о подробностях процесса.

Джорджия сидела за вечерней трапезой, страдая от нервного возбуждения.

Всю вторую половину дня она старалась быть реалисткой – задача не из легких, ибо Николас оказался чужаком не только в своем, но и в ее мире, то есть был чужим всегда и везде. Кроме того, удивляла его неожиданная сдержанность. И действительно, почему он был так молчалив сегодня вечером? «Наверное, склонен к резким переменам настроения», – решила Джорджия. У Сирила были похожие проблемы, и она подумала, что это у них семейное, как, например, густые брови и пронзительные серые глаза. Заметив, что эти серые глаза вдруг пристально взглянули на нее, Джорджия густо покраснела.

– В чем дело, дорогая? – спросил он. – Может быть, я что-то пролил на рубашку?

– Нет-нет, ничего подобного. Я просто задумалась…

– О чем же ты думала, разглядывая меня столь пристально?

– Я просто пыталась понять, предпочитаешь ли ты молчать за едой – или просто склонен к перепадам настроения? Если я собираюсь стать хорошей женой, я должна уметь определять твое настроение.

Николас отложил вилку.

– Дорогая, о чем ты?..

– Я же сказала. Я хочу быть хорошей женой.

– Черт возьми, это звучит так, словно ты пытаешься получить работу! – воскликнул Николас. – Пойми, ты ее уже получила. И потом… Ведь еще вчера я сказал тебе, что не выношу, когда под меня подстраиваются. Совершенно не представляю, что произойдет, если ты решишься на нечто подобное.

Джорджия нервно смяла салфетку.

– Ты просто не понимаешь… – Она почувствовала, как густой румянец снова заливает ее щеки.

– Допустим, что так. Тогда объясни мне, чего именно я не понимаю?

– Ох, это трудно, но я попробую. Я не знаю, что ты любишь, а что нет. Да и вообще, я очень мало о тебе знаю. Впрочем, как и ты обо мне. Хотя нам обоим, безусловно, следует знать друг о друге гораздо больше.

– Да, в этом есть смысл, – кивнул Николас.

– Конечно, есть. – К этому моменту Джорджии удалось свернуть салфетку в некое подобие конской подковы. – Мне кажется, будет справедливо, если я буду с тобой абсолютно честна.

– Да, разумеется. Я уже говорил тебе, что ценю честность. Так в чем же дело, Джорджия? До того как стать швеей, ты была распутной женщиной? Или, может, у тебя шестеро детей, которых ты теперь намерена подбросить на ступени Клоуза? Что ж, прекрасно, я не возражаю.

– Николас, пожалуйста, перестань меня дразнить.

– Я вовсе не пытаюсь тебя дразнить. Более того, я сейчас абсолютно серьезен. Ведь в конце-то концов… Это ведь я чуть ли не принудил тебя выйти за меня замуж. Так какое же имеет значение твое, возможно, темное прошлое или даже внебрачный ребенок?

– Проблема именно в моем прошлом…

– А нельзя ли поконкретнее?

– Мы с тобой, Николас, – люди из разных миров. Но я поняла это лишь в тот момент, когда ты заговорил о нарядах, которые вряд ли можешь себе позволить, и потребовал нанять горничную, в которой я в общем-то не нуждаюсь. Николас, я родилась в маленькой деревушке и еще совсем недавно была женой простого фермера. У меня нет ни знатного происхождения, которым можно было бы гордиться, ни соответствующего воспитания.

– Джорджия, для меня твое происхождение не имеет никакого значения. Что же касается твоей речи, то поверь мне, не все дамы из высшего общества говорят столь же правильно. А может, у вас в роду был… некий безумный дедушка, а ты – носитель какой-то страшной семейной тайны?

– Я ничего такого не знаю. Ничего не знаю о своих бабушках и дедушках – только о матери. Ну, теперь понимаешь?..

– Нет, не понимаю. Не понимаю, какое все это имеет значение?

– Вы женились на мне, Николас. Вы – племянник лорда Рэйвена – женились на простолюдинке, женщине без происхождения и без малейшего веса в обществе. Конечно, для меня все это не имеет значения, но в свете пойдут разговоры…

– Джорджия, поверь мне, все, о чем ты говоришь, не имеет никакого значения.

– Для тебя – возможно. Но не для меня. Я сказала тебе, что я чувствовала до того, как приняла твое предложение, но я понимала, что если не выйду за тебя, то ты можешь потерять все, что так дорого тебе… Кроме того, я сама была в почти безвыходном положении – потому и приняла твое предложение.

– Да, приняла. Так в чем же, черт возьми, проблема? Ты ведь не слышала, чтобы я жаловался, не так ли?

– Нет. В том-то и дело… Ты, Николас, – идеальный джентльмен, и мне кажется, что я должна хоть как-то вознаградить тебя за твое доброе ко мне отношение.

– Вознаградить?.. – переспросил он. – Что именно ты имеешь в виду?

– Ну… я, например, не знаю того, что должна знать настоящая леди. Но кое-что я могу делать точно так же, возможно, даже лучше.

– Джорджия, ты…

– Позволь мне закончить, я и так с трудом подбираю слова. Понимаешь, для меня очень важно знать, что я отрабатываю свое содержание.

– Отрабатываешь содержание?! – возмутился Николас и вперился в жену пристальным взглядом. – Вот как ты относишься к нашему браку? Значит, отрабатывать содержание? Черт возьми, Джорджия…

– Прошу тебя, не обижайся, – снова перебила она. – Ведь в женитьбе на даме неблагородного происхождения есть и свои преимущества, верно?

Николас тяжело вздохнул и пробормотал:

– Что ж, понятно…

– И вот еще что… – продолжала Джорджия. – Понимаешь, если бы ты был богатым человеком или даже просто состоятельным, а Рэйвенс Клоуз не пришел бы в такое ужасное состояние, я бы ни на минуту не стала задумываться над твоим предложением. Но в таком случае тебе бы и не пришлось делать мне предложение. И знаешь, я даже рада, что у тебя нет состояния. В такой ситуации мне как-то свободнее…