Ругательство переросло в крик, когда я кинулся на нее и толкнул на пол.

Лу перевернулась на спину и вцепилась мне в лицо, в глаза, но я перехватил ее руки и прижал их к полу. Она все металась и брыкалась, но я сел на нее верхом. Осколки зеркал впивались мне в колени, пока мы боролись. Однако под моим весом Лу перестала дергаться и замерла. И тут вдруг ударила меня головой в челюсть. Стиснув зубы, я прижался лбом к ее лбу.

– Прекрати, – прорычал я, прижимаясь к ней. – Да что с тобой такое? Почему ты побежала?

– Кошмар. – Лу вырывалась все сильнее, тяжело дыша. – Существо… превратилось в… в Тьерри…

Ложь застряла у нее в горле, когда Тьерри, прихрамывая, подошел в нам. В осколках зеркал отражалась его жгучая, лютая ненависть. Его раны. Коко подошла к нам и опустилась на пол. Она поднесла окровавленную руку ко рту Лу. Ее молчаливая угроза была понятна.

– Не вынуждай меня, Лу.

Я чувствовал, как грудь Лу быстро вздымается и опускается. Поняв, что проиграла, она обнажила зубы в сладкой улыбке.

– Вот как ты обращаешься с подругой, Козетта? С сестрой?

– Почему ты побежала? – повторила Коко. Она без всякой теплоты смотрела на свою подругу. Сестру. Глаза Коко блестели ледяным холодом. Казалось, они с Лу совершенно чужие люди. Скорее даже враги. – Почему ты напала на него?

– Мы все напали на него, – усмехнулась Лу.

– Но остановились, когда увидели его лицо.

– Он напугал меня. Только посмотри на него…

Тьерри сжал руки в кулаки. Бо поморщился, увидев его фиолетовые пальцы.

– Может, вернемся в часовню и раздобудем припасы? – предложил он. – Тебе бы целителю показаться…

«Она-а-а…» – напряженно оборвал его Тьерри. Его голос раздавался лишь в наших мыслях.

Селия охнула, когда почувствовала вмешательство в свой разум. Дикими глазами она смотрела то на меня, то на Тьерри.

– Она – кто? – спросил я. – Что с тобой произошло?

Мой голос гулким эхом отдавался в обветшалом маяке. В разбитых зеркалах отражались мои покрасневшие щеки и напряженная шея. Вид у меня был дикий. Словно я напрочь потерял самообладание.

– Где ты был?

Но, похоже, Тьерри не мог ответить. Перед глазами стремительно замелькали образы, один бессвязнее другого. Когда он мрачным многозначительным взглядом посмотрел на Лу, внутри у меня все оборвалось. Руки похолодели. Чувствуя тошноту из-за волнения и сожаления, я процедил сквозь стиснутые зубы:

– Скажи мне, Тьерри. Прошу.

Он застонал и привалился к перилам.

«Она».

Селия замотала головой, словно пыталась отогнать назойливую муху, однако его голос из головы она выкинуть не могла. Не могла противиться его магии. Ошеломленная, она пробормотала:

– Но… но как Луиза связана с… – Селия посмотрела на его раны и поспешно отвернулась. – С твоими злоключениями?

– Он не может тебе ответить. Пока нет. – Коко свирепо смотрела на Лу. – Он изможден и изранен. Ему приходится использовать много магии, чтобы говорить.

– Его… Ты думаешь, его пытали?

– Да.

– Но зачем? – ужаснувшись, спросила Селия. – Кто его пытал?

– На твой последний вопрос он ответил. – Коко прищурилась.

Мы разом повернулись к Лу, но та пристально смотрела на Коко. Они изучали друг друга, казалось, целую вечность. Совершенно бесстрастно, не моргая, и в конце концов Лу медленно скривила губы в жуткой ухмылке.

– Сошлись дороги двух принцесс, златой и ярко-алой, – пропела она одновременно знакомым и незнакомым голосом. – Во мрак их завела тропа, и золотой не стало.

От ее странных слов по спине у меня пробежал холодок. От ее улыбки и глаз. Что-то промелькнуло в ее взгляде, когда она посмотрела на нас. Что-то… зловещее. Ее глаза мерцали словно серебро, как…

Как…

Разум не желал признавать правду.

Лу хихикнула.

Отпрянув, Коко сдавленно ругнулась.

– Нет, – выдохнула она и сорвала с шеи кулон своей матери. – Нет, нет, нет… – Повторяя это слово как мантру, Коко провела кулоном по окровавленной руке. Тот на мгновение вспыхнул алым и с щелчком открылся. Она протянула его мне. – Подними ее. Скорее подними!

Я поспешно подчинился, но Лу молниеносно, словно гадюка, вцепилась зубами в мою щеку. С ревом я отшатнулся. Она вскинула колено и с неимоверной силой ударила меня в пах. Я тут же согнулся пополам, чувствуя жгучую боль. Перед глазами заплясали звезды, и меня захлестнула тошнота. Смутно я слышал, как Лу вскочила на ноги, но не мог пошевелиться. Не мог даже дышать.

Селия слегка ткнула меня сапогом в ребра.

– Вставай, – сказала она тихо и испуганно.

Хрустнуло стекло, позади меня кто-то упал. Селия снова пихнула меня.

– Она убегает. Вставай!

Застонав, я с трудом поднялся. Внизу все болело, но я метнулся к Тьерри и Бо, которые силились удержать Лу в дверях. Она плевалась и шипела, пока Коко пыталась влить ей в рот кровь. Пока Бо и Тьерри держали ее с обеих сторон, я схватил Лу сзади за талию и сжал ее волосы в кулаке. Затем запрокинул ей голову. Коко, не мешкая, обмазала Лу кровью губы.

Лу закричала и тут же схватилась за рот. На месте крови вскочили волдыри.

– Что это? – закричал я. Желудок скрутило от страха, стыда и предательской решимости. Лу я так и не отпустил. – Что ты сделала?

– Я думал, твоя кровь просто утихомирит ее. – Бо говорил с таким же испугом в голосе, как и я. Он с ужасом смотрел, как Лу согнулась пополам и обмякла в наших руках.

Коко отступила назад. В ее глазах сверкало удовлетворение.

– Кровь врага – яд.

«Кровь врага – яд».

Бессмыслица. Нелепица. И все же…

Нутром я уже чувствовал, что происходит, но разумом еще не понимал.

Бо затряс Лу с нарастающей тревогой, его дыхание участилось. Лицо покраснело.

– Что за хрень такая? – Он затряс ее сильнее. – Она что… Мы ее?..

В ответ Коко вскинула Лу подбородок, и та приоткрыла трепещущее веко.

«Она не умерла».

Я повторял эти слова про себя, пытаясь успокоить яростное биение сердца и не обращать внимания на растущий страх.

«Она не умерла. Она не умерла. Она не умерла, просто…»

– Ты сам говорил, что с ней что-то не так. – Коко подняла с пола кулон. Лу дернулась в ответ. – Сам говорил, что это не связано со скорбью.

– Но не травить же ее из-за этого, – с сомнением ответил Бо. – Она все еще Лу. Все еще моя сестра.

– Нет. – Коко яростно замотала головой. – Вовсе нет.

Она поднесла зеркальце к Лу, и жестокая правда наконец открылась нам: я сжимал в руке не белые волосы, а черные. Талия, которую я держал, тоже оказалась иной. Хотя я не