— Перед тем как идти на наше тайное свидание, я долго думал, чем могу быть вам полезен, — начал он, — и пришел к неутешительному выводу, что значительными сведениями о жизни своей бывшей жены не располагаю.

— О значительных речи не идет, — успокоил его Турецкий. — Нам бы получить какие-нибудь штрихи к портрету.

— Понимаю. Простите за черный юмор, вы хотите восстановить лицо по черепу. В таком случае мне нужно бросить какую-нибудь кость. Чтобы я не растекался мыслью по древу, мне требуется локализовать задачу.

— Тогда расскажите, пожалуйста, про Дмитрия Саврасова. Он же был вашим пасынком.

— Да, и между нами всегда существовали в высшей степени доверительные отношения. Собственно говоря, мне показалось, что впервые Тамара обратила на меня серьезное внимание, поскольку я хорошо умел общаться с мальчиком. Когда мы познакомились, Митя учился в шестом классе. Я, знаете ли, очень люблю этот переломный возраст, когда люди уже перестают быть детьми, но еще им далеко до взрослости. Я иногда пишу и детские книги — в основном повести про шестиклассников. С удовольствием презентовал бы вам свою новинку, да, боюсь, это расценят как подкуп.

— После развода вы продолжали общаться с пасынком?

— Теперь смело можно сказать: тайком от его матери. Эта злодейка запрещала ему звонить мне. Митя же не только звонил, он изредка заезжал в гости. Став взрослым и занимаясь внешней торговлей, привозил мне из-за границы всякие подарки, иногда помогал деньгами. Моя дочь от первого брака и то не так хорошо ко мне относится, как Митя.

— Мы не смогли ему дозвониться на Кипр сообщить о гибели матери. Вы не знаете, что с телефоном?

— Обычно не я — он звонил. Понимал, что мне это удовольствие дороговато, а для него сущие пустяки.

— Мы разговаривали с братом погибшей, Павлом Афанасьевичем Саврасовым…

— Отличный мужик. К сожалению, я мало его знаю, однако он мне сразу очень понравился. С таким бы я в разведку пошел. Правда, никто не предлагал, — не удержался от репризы сатирик.

— Духовно брат был для Тамары Афанасьевны близким человеком, и все-таки даже ему она не назвала имя отца Дмитрия.

— Ничего не могу сказать по этому поводу, — пожал плечами Пресняков. — Ему не назвала, а мне — назвала.

— Как?! — поразился Турецкий. — Вам известно, кто является отцом мальчика?

— Вы все-таки забываете, что Тамара некоторое время была моей законной женой, — почти обиженно произнес писатель. — А в период пылкой влюбленности или просто сильного увлечения люди откровенничают, будущим супругам не хочется оставлять каких-то недоговоренностей, ибо в дальнейшем это может негативно отразиться на семье. Ну и Тамара призналась мне, что отцом ее ребенка был институтский однокашник, некто Аркадий Верещагин. Я его прекрасно знал, он сто раз появлялся в нашем доме, и мы бывали у него в гостях.

Турецкий взглянул в свой блокнот:

— Владимир Михайлович, насколько нам удалось выяснить, некто Аркадий Верещагин много лет был мужем некой Людмилы Скворцовской.

— Можете не продолжать, — сказал Пресняков. — Мне про эти цуцели-муцели известно досконально. И Милу Скворцовскую я прекрасно знаю. Ее бурный роман с Аркашкой начался еще в студенческие годы. Вторая половина компании, Тамара и Анатолий Альбицкий, тоже питали друг к другу симпатию. Только и всего. Анатолий еще более или менее был увлечен Тамарой, ей же всегда нравился Аркадий. Однако тогда, на заре туманной юности, она проявила своеобразную деликатность, чего с ней не происходило в зрелые годы, когда для достижения любой своей цели она перла напролом. Тамара не стала перебегать Людмиле дорогу. Поскольку у близких друзей катилось дело к свадебке, а Людмила предъявила свои суверенные права на Аркадия раньше, пришлось ей отступиться. Однако совсем уж не отщипнуть от чужого пирога — тоже свыше ее сил. Поэтому во время каникул, которые дружная четверка проводила в Коктебеле, Тамара несколько раз тайком встречалась с Верещагиным. Аркашка, который готов трахнуть все, что шевелится, конечно же не устоял перед ее чарами. В результате того летнего приключения у Тамары появился ребенок. Окружающие были уверены, что виновником ее беременности стал Анатолий, с которым она часто появлялась на людях. Кстати, Альбицкий страстно желал на ней жениться, несколько раз делал предложение, однако Тамара упорно отказывалась. Видимо, надеялась, что ребенок привяжет Аркадия к ней. Только напрасно надеялась — в аккурат когда родился Дима, Верещагин женился на Миле Скворцовской.

— А что же Альбицкий?

— Альбицкий в полном порядке. Толя женат, работает в какой-то внешнеторговой фирме. В основном торчит за границей, в Москве бывает редко. Правда, когда приезжал, заходил к нам в гости, я его видел. Сильный киряльщик.

— Некто Коростылев вам известен?

— Он, как и Альбицкий, занимается внешней торговлей. Поэтому его я тоже видел нечасто. Знаю, что к основной компании Игорь присоединился чуть позже — когда все вместе учились в аспирантуре, у одного научного руководителя. Человек он глуповатый, однако с совершенно невероятными связями.

Александр Борисович понял, что больше сегодня Пресняков ничем помочь не сможет. Он будет полезен следствию в дальнейшем, когда понадобится что-либо уточнить о событиях из жизни банкирши. Сатирик же не мог дождаться, когда наконец покинет главк — очень хотел курить, а попросить разрешения стеснялся.

Про новый бизнес погибшего охранника выяснить ничего не удавалось, хотя Курточкин переговорил в «Сердце России» со многими людьми, которые сталкивались с Сурманиновым, а к таковым относились охранники да сотрудницы бара и буфета банка. С одной из раздатчиц Максим Николаевич некоторое время даже встречался, хотя она была замужем. Эта женщина наивно полагала, что про ее отношения с Сурманиновым никому в банке не известно. На самом же деле следователю рассказали об этом десятки человек. А вот про его бизнес никто не слышал.

Следователь даже засомневался: а был ли бизнес? Может, бизнеса-то и не было. Просто захотелось пустить пыль в глаза старому товарищу: мол, я в полном порядке, процветаю. Есть у многих людей такая манера. Некоторые прибедняются, а другие, наоборот, хотят в глазах окружающих выглядеть более благополучными, чем на самом деле. Курточкин еще раз позвонил в Лучинск Геннадию, узнать, не водилось ли за Максимом такой особенности. Может, товарищ приврал, а они бросят все силы на расследование того, чего не существовало в природе.

— Да какой смысл ему врать? — удивился Геннадий. — Уж если на то пошло, он любил скорее прибедняться, чем хвастаться. Часто жаловался и на жилье, и на работу, и на нехватку денег. Нет уж, если Максим сказал, что затеял новый бизнес, значит, так оно и было.

Вскоре следователь получил косвенное подтверждение правоты Геннадия. Продолжая тотальный опрос сотрудников «Сердца России», ему удалось узнать, что два месяца назад Сурманинов взял в банке кредит на сто тысяч рублей. Зачем? Этого в операционном отделе не знали. «На благое дело» — так в свое время полушутя ответил Максим Николаевич сотруднице, оформлявшей документы на кредит.