— Надо, — кивнул главарь. — Но хорошо бы миром. Нам сейчас любые непонятки лучше решить без стрельбы.

Еще бы, подумал он. С востока жмут Костяные головы. С юга, c другого берега Реки Страданий, неглубокой протоки, которая возникла уже после потопа, лезут Сыновья пустыни. С запада − океан, воды которого стояли на новой береговой линии с тех пор, как полуостров стал островом. С севера горная цепь Сьерра-Невада. С юго-востока пока еще не жмут… но мир с Койотами шаткий — того и гляди решат попытать счастья, почуяв слабину.

Они и так потеряли несколько ферм, которые платили хорошую дань. Патроны заканчиваются, остались только самые ходовые, а крупнокалиберные пулеметы давно молчат, оказавшись на голодном пайке. Бензина тоже почти нет, поэтому и «технички» — пикапы пустыни, и байки стоят мертвым грузом в гаражах. А самое главное — грузовики не на ходу, а значит, нельзя организовывать свои караваны, приходится полагаться на пришлых. А они сегодня есть, завтра нет. Материальная база слабая: почти нет запчастей. Мало и солярки. Без этого того и гляди остановятся помпы, тогда воды станет втрое меньше. А значит, меньше и дохода от арендаторов в Долине. Они просто разбегутся. Получается замкнутый круг.

Нет, им сейчас еще одна война не нужна. Их и так потрепали. Надо отжать Вышку, но по возможности мирно. Просто оставив своих людей на заправке. На этой точке, помеченной на картах громким словосочетанием “gasstation” — конечно, даже духу бензина давно нет — но зато там удобная позиция на возвышенности, откуда простреливается та самая Вышка (иначе называемая Качалкой) и все подъезды к ней. Если занять заправку — можно прогнать чужаков со старого нефтепромысла, где давно кто-то соорудил кустарную установку по добыче нефти, которая меняла хозяев раза четыре.

Или хотя бы обговорить с ними условия, на которых они оттуда слиняют.

Такая вот, блин, геополитика.

Вдруг Слепой поднял руку. Отряд остановился. Главарь привык доверять своим предчувствиям. Часто именно они выручали. Хотя знал, что это чутье могло быть и перестраховкой. Много раз именно игнорирование предчувствий, неоправданный риск — позволяло получить самые жирные барыши.

А сейчас ему казалось, что риск оправдан. Надо отхватить этот вкусный кусок, пока поляну не застолбили другие. Тогда у бригады будут шансы выжить. Иначе труба. Каюк. Поэтому, постояв примерно полчаса, после небольшой разведки, они снова двинулись в путь.

За пару миль до Качалки близко к шоссе подступали два безымянных и почти симметричных холма. Издалека, с их наблюдательной точки — крыши делового центра, где они находились час назад — эти холмы были похожи либо на сиськи, либо на задницу, в зависимости от вкусов смотрящего. Между ними на дороге виднелась вереница проржавевших «траков» — тяжелых грузовиков с прицепами. Останки раздербаненного каравана, который попал в засаду именно там, где его было удобнее всего взять в клещи. Караван чужаков с материка — а значит, считался законной добычей. Но унести с собой все ценное налетчики — те самые Костяные головы — не смогли — их прогнали явившиеся на звуки долгой перестрелки Ангелы ада.

Бонхеды оказались не робкого десятка, и отбивались умело, оправив на тот свет немало бывших байкеров. Потом к тем подошла подмога от их корешей из города — и они все-таки перебили Костяных. Но у «ангелов», которые уцелели в бою, просто не хватило ни сил, ни техники, чтобы собрать все законные трофеи. А к тому времени, когда они вернулись, все ценное уже растащили бригады поменьше и просто фермеры и бродяги. Трупы обглодали до костей койоты, волки и птицы. В этих местах столько костей, что несколько десятков костяков ничего не изменили в пейзаже.

Кольнуло в ноге. Да уж. Старость не радость.

И в тот момент, когда он непроизвольно посмотрел на свое колено, раздались выстрелы.

Первым упал Палач, но упал легко, пружинисто, одновременно крикнув:

— Засада, ложись!

Ящер последовал его примеру. А вот двое из бойцов-автоматчиков, которые были не такими расторопными, упали мешками, получив по пуле. Остальные, впрочем, успели залечь, одновременно с ними укрылся за широким гладким камнем, похожим на гранитный обелиск, и сам Слепой.

Рефлексы уже не те.

Бойцы залегли, поливая из двух автоматов и пулемета чахлые кусты на пригорке, откуда по ним вели огонь. Там дрожали ветки и виднелись блики. Тут уж было не до экономии патронов — живыми бы остаться.

Щелкали одиночные выстрелы из полуавтоматического оружия. Чуть приглядевшись, вели огонь не в пустоту, а на поражение, заметив врага. Маскироваться гады не умели. В бригаде было несколько хороших стрелков, которые могли любому дать «прикурить». С той стороны продолжали стрелять, но интенсивность огня сразу упала, как только бригада дала им ответку по полной. Кто-то бросил из зарослей гранату. Но она взорвалась, не долетев, и осколками не задело никого.

— Их мало, — услышал главарь в секунду затишья шепот Ящера. Тот лежал метрах в пяти и методично стрелял по кустам, перед каждым выстрелом тщательно высматривая цели.

Напали чужаки не в самом удобном для себя месте. На этом небольшом возвышении, не дававшем особых преимуществ, было негде спрятаться, кроме пары кустов. А вот внизу, где проходил отряд, ландшафт был таков, что найти укрытие мог для себя каждый.

Несколько напавших уже лежали неподвижно. Один скатился прямо к ним по склону, ноги другого торчали из зарослей. Они были одеты не в пустынный камуфляж, а как беженцы — грязные джинсы, засаленные куртки, на ногах стоптанные кроссовки.

«Их осталось двое» — показал с помощью пальцев правой руки Ящер. Через минуту, когда вся банда сконцентрировала огонь, остался один.

Еще выстрел… И с той стороны все смолкло.

— Чисто, — услышал он голос Раджи. — Я его снял, командир. Последнего!

Со всеми предосторожностями бригада выдвинулась к тому месту, где лежали трупы нападавших.

А вот и нет. Последний был жив, хоть и подстрелен. Он лежал на животе в луже крови и пытался подняться, бормоча бессвязные ругательства. Рядом валялся в пыли его рюкзак, который Ящер ударом ноги отпихнул подальше, чтобы тот не достал оттуда что-нибудь. Внутри позвякивало.

Лежащий выглядел плохо. Пуля попала ему в живот, с такими ранами в пустоши не живут. На вид ему лет тридцать, он был в кожаной куртке, бритый, с черными усами, похожий на мексиканца. Его полуавтоматическую винтовку AR-15, Ящер сразу забрал себе по праву трофея.

Подбежали еще трое «черепов», и пока двое бойцов держали умирающего на мушке, третий, не обращая внимания на причитания, перевернул его на спину и обыскал, сорвал кобуру с пистолетом и ножны с охотничьим ножом.

Только после этого Слепой подошел поближе, неспешной походкой хозяина положения.

— Вы что, дебилы? — остановился он рядом с подстреленным, стараясь не запачкать сапоги его кровью. — Зачем вы напали? У вас же шансов не было.

— Ты что, еще ничего не понял, русский? — произнес, глядя на него с презрительной ухмылкой, лежащий, — Дело не в тебе и твоей банде. Просто среди вас фашист.