– Дыши, Алинэ, дыши!

Холод вокруг, холод в душе и пусто…

– Я не хочу…

Но это уже больше похоже на шепот, потому что тело, вопреки моему решению, стремится наверх, к солнцу, воздуху, жизни. И вода расступается, выпуская меня из своего плена, возвращая боль, раздирающий горло кашель, неприятный привкус и тепло, к которому я неосознанно тянусь, наперекор живущему во мне стремлению съежиться и вновь погрузиться во тьму.

Зубы выбивают мелкую дробь, мокрая одежда вызывает не просто отвращение, потребность избавиться от нее, чтобы я могла плотнее прижаться к тому, от кого веет надежностью и жаром, который согревает, но не обжигает.

Я скрюченными пальцами пытаюсь сорвать ее с себя, но они не слушаются, соскальзывая по мокрой ткани, и я захлебываюсь бессильными слезами и воем. И затихаю, неожиданно осознав, что мое желание исполнилось, я ощущаю себя в безопасности и, окутанная теплом, позволяю себе забыться.

Вырывает меня из состояния покоя разговор. Его смысл остается недоступным – беседа ведется на незнакомом языке, но то, что говорят обо мне, сомнений не вызывает.

Не успеваю я на это отреагировать, как неподалеку раздается тихий звук, на самой грани восприятия, и тяжелая рука ложится мне на плечо, не давая подняться.

– Лежи, ты еще очень слаба.

Глаза я открываю раньше, чем до меня доходит, что лучше этого не делать. Но уже поздно что-либо менять, и лицо мгновенно вспыхивает румянцем, как только становится очевидной пикантность ситуации, в которой я нахожусь.

Несомненно, что я полностью раздета. Да и Туоран не просто лежит рядом со мной и укрыт тем же одеялом, что и я, но и властно прижимает меня к себе, вопреки моему сопротивлению. Он полуодет.

Очередная попытка вырваться заканчивается тем, что он нависает надо мной, насмешливо прищурив глаза, и очень неприятным голосом, похожим на тот, с которым произносил свои реплики некоторое время назад его собеседник, произносит:

– Еще раз дернешься, мне останется только воспользоваться этой возможностью.

Его губы складываются в кривую улыбку, но я это отмечаю вскользь, отказываясь воспринимать, не в силах отвести взгляда от его глаз.

В их глубине безмерная усталость, и тревога, и… радость.

– Зачем ты меня топил? – Ни одного разумного вопроса в моей голове нет, а вот воспоминаний о том, что предшествовало этому мгновению, множество, удивительно ясных, словно я была не участником, лишь свидетелем происходящего.

Выражение его лица неуловимо меняется. И теперь это не язвительная ирония, а мягкое лукавство.

– Пытался разбудить твой инстинкт самосохранения.

– Зачем?

Мое непонимание его развеселило.

– Ты решила умереть, а я обещал маленькой принцессе, что не позволю тебе погибнуть.

Я была обнажена, он не торопился отстраняться, волнуя не только этим, но и тем, насколько естественно и легко держится. И это одновременно смущало, вызывало желание еще сильнее прильнуть к нему и раствориться в исходящем от него ощущении мощи, и не давало до конца осознать сказанное им.

– В следующий раз я буду знать, что провести инициацию мага Равновесия – еще та задачка.

Мое молчание он расшифровал правильно, да и смесь эмоций, бросающих меня из одной крайности в другую, похоже, не осталась им незамеченной. Он хоть и старался сохранить серьезность на своем лице, его глаза смеялись.

– Отпусти. – Несмотря на то что моя просьба прозвучала весьма невнятно, я была полна решимости настоять на своем.

– Ты настолько жаждешь отправиться к предкам?

Его глаза и губы обманывали друг друга. В черных зрачках царило изнеможение, а губы скалились, унижая.

И я, не обращая внимания на второе, пыталась разобраться в первом. То, что без его помощи не обойтись, стало ясно сразу, как только я связала его слова о Хаосе и Порядке, которые он произнес, как только вошел в эту камеру, и собственные ощущения.

– Кто такие маги Равновесия?

Несколько секунд он смотрел на меня с некоторым недоумением, похоже, не ожидал, что вместо ответа услышит вопрос, но быстро успокоился. Но не так, как раньше, напоминая каменное изваяние. Его взгляд стал мягче, да и губы были слишком близко от меня, чтобы я не заметила, как он сдерживает легкую улыбку.

Но, прежде чем удовлетворить мое любопытство, он откинулся на подушку, явно намекая этим, что покидать меня не собирается.

– Объяснить это еще труднее, чем было вытащить тебя из магической комы.

Довольно узкая для двоих лежанка не оставляла мне возможности отодвинуться от него, как и сбежать, – он устроился с краю, но я, пока он задумчиво смотрел в потолок, максимально прижалась к стене, радуясь уже и тому, что ощущаю лишь его тепло, но не прикосновение.

– Есть несколько видов опор, позволяющих магу влиять на окружающий его мир. Самыми доступными считаются стихии. Те, кто владеет подобными способностями, используют основные характеристики, присущие огню, воде, ветру и земле, а в заклинаниях есть вибрации соответствующего диапазона частот. Более сложный уровень – это ментальная магия, магия крови и некромантия. Первая основана на возможности управлять разумом других существ, вторая призывает жизненную силу, а третья рождается после перехода на нематериальный уровень существования. Эти семь видов в той или иной мере используются практически всеми расами, пусть у каждой и есть свои предпочтения, связанные не столько с историей их развития, сколько с теми же самыми вибрациями. А вот с Порядком и Хаосом все обстоит несколько иначе.

Он снова замолчал, и хотя теперь я не могла видеть его лица, он лежал выше меня, одного взгляда на резко очерченный подбородок было достаточно, чтобы понять, насколько оно заледенело.

Я не знала, считала ли его красивым, мне был ближе славянский тип, к которому я сама принадлежала. Впрочем, те образы, в которых предстали передо мной Кирилл и Радмир, тоже относились к тем, которые я выделяла среди мужчин. Но я не могла не признать, что даже в том состоянии, в котором я была, увидев его лицо, отметила его привлекательность.

В жестких линиях ощущались хладнокровие и сила, во взгляде – решимость, за которой угадывалась тщательно скрываемая мягкость. Я надеялась, что правильно разобралась в том, что видела.

Не думаю, что я такой уж знаток мужской души, не говоря уже о том, чтобы распознать внутренние побуждения представителя совершенно иного народа, но женское чутье подсказывало, что если я и ошибаюсь, то незначительно.

К тому же я помнила, как реагировала на этого даймона Альена. Пусть она и была еще совсем ребенком, я не стеснялась положиться на ее мнение. Девочка была из иного мира и иногда казалась более опытной, чем я.

Воспоминание о малышке вызвало чувство вины. Я не хотела, чтобы она оставалась с тем, кто рождал в ней страх. Но только я собралась спросить у Туорана о том, где сейчас находится моя подопечная, как он заговорил, продолжая свой рассказ: