«Разум включи, дура, голову свою включи хоть разок!» — Голос Дана из далекого прошлого прозвучал эхом в голове, и Таша высвободила руки, поднялась и отвернулась, чтобы не видеть лица Александра, когда заговорила.

— Я скажу Мите, что мы пока поживем в России.

— Вам не нужно никуда уезжать.

— После твоего дня рождения, чтобы уж наверняка, мы соберем вещи, — сказала она четко. — Мы уедем, и я скажу Мите, что это временно. А там что-нибудь придумаю. Ты не будешь нам звонить, мне не нужны твои деньги. Я скажу риэлтору, чтобы убрал дом с продажи, и все будет по-старому.

— Ты, я смотрю, готова так просто сжечь все мосты, — сказал он.

Она, не ответив, бросилась прочь.

Таша паковала чемоданы, заливаясь слезами. Не представляла, как скажет Мите, не знала, что скажет друзьям, как будет жить дальше. Она не думала о том, чтобы оставаться здесь — нет, ее разум, испуганный, обиженный, злой, говорил ей, что нужно бежать.

Укрыться подальше от человека, который причинил ей боль.

Спрятаться — хотя бы пока ее чувства не утихнут.

— Дан не должен был вмешиваться. Я просил его не говорить тебе.

— Сколько это могло продолжаться? — Таша посмотрела на Александра; он закрыл за собой дверь, подошел к ней и уселся рядом. — Как долго ты намерен был скрывать?

— Я не хотел, чтобы слуги потом обсуждали наш разговор, — сказал он, имея в виду их диалог в патио. — Я прошу тебя выслушать меня, Таша. Пожалуйста.

Она опустила взгляд на свои руки и молчала.

— Дан сказал правду. У меня умер отец, и в завещании прямым текстом было сказано, что пакет его акций я получу, только если на момент своего сорокалетия буду женат. Этот бизнес — моя жизнь, Натали. Отец не позволял мне думать, что мне достанется все и сразу, и я работал, как проклятый, в его компании, наравне со всеми. Вот только пока я делал карьеру, время ушло, и отец умер, не увидев ни мою жену, ни моих детей. Я обещал ему жениться. Я думал, что успею, что у него и у меня еще много времени. Он умер от рака мозга буквально за два месяца. Мы даже толком не поняли, что случилось. Резко начались приступы судорог, его пришлось перевести в больницу — все, финал.

Он помолчал.

— Мои знакомые женщины были либо замужем, либо не привлекали меня вообще. Я приехал на похороны в Россию, уже готовый по возвращении искать себе невесту на сайтах знакомств, и… Увидел тебя. Ты была такая… Fragila. Хрупкая. Дан сказал, что ты — его бывшая жена, и воспитываешь его племянника… Это было странно, я заинтересовался, навел справки, познакомился с вами… Ты на самом деле мне понравилась. Натали, я не думал, что ты согласишься, но я был рад, когда ты сказала «да».

— Мы знали друг друга всего месяц, — сказала она. — Я могла оказаться скандальной бабой, жадной до денег, и превратить твою жизнь в ад.

— Я верю, что можно узнавать человека всю жизнь, и так и не узнать его, — сказал он. — Но самое главное ты видишь уже в первые несколько дней. Я увидел, какая ты, еще там, а здесь… ты стала открываться мне, я стал узнавать тебя лучше, и понял, что не ошибся.

— Но я же думала, у нас все по-настоящему, — прошептала Таша. — И Митя…

— У нас все по-настоящему.

Она вскинула голову:

— Кроме твоей лжи, да? Почему ты не сказал мне сразу?

— А ты бы сказала? Я мог потерять все: и деньги, и вас. Времени было мало, мне нужно было уезжать…

— А мы подвернулись так кстати, да, понимаю.

Она не хотела смягчаться. Все эти его оправдания — это не оправдания, это попытки обелить себя теперь, когда все раскрылось. Она бы могла поверить, если бы Александр сказал ей раньше, если бы — хоть как-то! — признался, когда она еще не любила, но теперь…

— Ты можешь мне не верить. Но я приготовил тебе признание уже давно.

Он поднялся и подошел к компьютеру, стоявшему на столе, и открыл почту. В папке «Черновики» было одно письмо, которое Александр и раскрыл, повернув экран так, чтобы она видела.

Это была видеозапись.

Александр сидел в патио, солнце катилось к закату. В уголке записи было число — 1 февраля этого года. Месяц назад, когда Таша отправилась с Митей за покупками, она помнила этот день, потому что тогда и купила витамины.

— Привет, — сказал Александр на видео, — я хочу, чтобы ты выслушала меня, Натали, потому что, боюсь, если начну рассказывать тебе вживую, ты не захочешь меня слушать.

Медленно, подбирая слова, он рассказал ей то же самое, что рассказал сейчас «живой» Александр.

— Натали, я приму твое любое решение. Я не должен был начинать строить семью со лжи, но тогда, в России, мне казалось, что все как-то само собой рассосется. Раскроется уже лет через пять или десять, когда мы с тобой или разбежимся, или полюбим друг друга и потом просто посмеемся над всем этим и отпустим прочь. Но решил сделать это сейчас, потому что считаю, что ты должна все знать. Я приготовил бумаги. Тебе в любом случае достанутся деньги, и Мите тоже. Вне зависимости от того, что вы решите, я просто хочу, чтобы вы знали правду.

— Какой честный поступок, — сказала она после паузы, но на сердце было черно. — Я надеюсь, ты поможешь нам добраться до аэропорта. От компенсации я не откажусь. У меня пока нет работы.

***

— Мам, я дома! — крикнул Митя с порога, и Таша приподнялась с кресла и махнула ему рукой, показывая, что занята.

— Ужин на столе, кушай. Извини, у меня пока урок. Через полчасика освобожусь, окей?

— Ладно, мам! — отозвался сын уже из ванной, где мыл руки. — Я самостоятельный, справлюсь.

— Ох, еще какой самостоятельный, — засмеялась Таша.

Митя помыл руки и вскоре загремел посудой, и Таша снова вернулась к компьютеру и ученику, с которым занималась по скайпу английским языком. Она зарабатывала репетиторством не меньше, а иногда и больше, чем на брошенной ради брака с Александром работе. Его «компенсация» лежала на счету, как и Митины деньги, но больше Таша не принимала. Эти деньги очень помогут ей, когда придет время родов. Она была уже на пятом месяце беременности, и вскоре вообще перестанет выходить из дома, но пока старалась гулять и бывать на свежем воздухе почаще.

Конечно, не Италия, но тоже хорошо.

Да, недомогание имело вполне естественную причину. Таша не ожидала забеременеть в тридцать восемь лет, а за циклом не следила давно, и потому просто упустила момент. Она собиралась сделать аборт, вернувшись из Италии, но потом поняла, что просто не может. Ребенок не был виноват в том, что его родители разошлись. Она вырастила Митю одна, справится и сейчас.

Таша так и не подала на развод — не поднялась рука, не смогла, оказалась слабой — определений она себе нашла кучу. Александр написал ей письмо с благодарностью, но она не стала отвечать. Не потому что не хотела видеть его и слышать его голос.