Она проверила детей, которые уже наелись попкорна до отвала и теперь просто лежали в одеялах и смотрели мультфильмы, и поднялась в спальню, не желая более спускаться вниз. Предчувствие не обмануло — ей все-таки было неловко, не по себе в присутствии Даниила. Но никаких чувств, никакого сожаления. Да, он красивый мужчина, успешный, счастливый в браке, со здоровым сыном.

Так ведь и она…

Таша пролежала всю ночь без сна, ворочаясь и думая о прошлом. Не могла не думать, не могла не вспоминать тот день, злосчастный день Святого Валентина, когда она, как дурочка, кинулась Дану на шею. Не могла не вспоминать его звонки уже после того, как она взяла опеку над Митей, с предложением подумать, вернуться, начать сначала… Как он мог так легко сначала отказаться от нее, а потом решить, что по первому зову она должна захотеть его снова?

Она не вернулась к нему тогда, и хотя жалела и не раз, не передумала. А потом уже стало все равно.

Таша вздохнула снова, и Александр зашевелился рядом и обхватил ее рукой, прижимая к себе.

— Я люблю тебя, моя маленькая, — раздался в темноте голос Даниила, и Таша открыла глаза с бьющимся сердцем, понимая, что это был сон.

На ужин в ресторане их повез лимузин. Таша надела длинное темно-синее платье, парикмахер сделала ей прическу, Александр помог выбрать драгоценности. Она выглядела сногсшибательно, как и Марийка в платье цвета изумруда. Когда они шли по ресторану к своему столику, мужчины в зале провожали их взглядами.

Ужин был выше всяких похвал, и все же домой они вернулись рано, предпочтя многолюдью уединение особняка. Таша еще днем распорядилась насчет столика в патио у бассейна, и они перешли туда, беседуя обо всем и ни о чем.

Дан отошел покурить и Таша вдруг испытала жуткое желание затянуться, хотя давно уже бросила эту привычку — видимо, сказался алкоголь. Она взглядом попросила у Александра прощения и направилась вслед за бывшим мужем в сад, говоря себе, что это только потому, что у Дана наверняка найдется лишняя сигарета — Александр не курил.

Было холодно, и она кутала в накидку голые плечи. Огонек Дана тлел где-то у беседки, у Таша направилась туда, спотыкаясь в темноте сада.

— Наташ, ты? — спросил он, словно почувствовав ее присутствие.

Она откликнулась:

— Да. Не угостишь сигаретой? Так давно не курила, а тут прямо захотелось.

— Идем, конечно.

Она добралась, наконец, до беседки и уселась рядом с Даном на лавку. Он подал ей сигарету, щелкнул зажигалкой, и Таша с наслаждением втянула в себя горький дым.

Они посидели молча. Таша думала о том, что уже завтра Дан и его жена уедут, и в ее душе снова воцарится спокойствие. Все-таки она нервничала рядом с бывшим мужем, и после выпитого даже сильнее. Сигарета неожиданно показалась слишком крепкой, и после пары затяжек Таша затушила ее и поднялась, намереваясь вернуться к мужу.

— Наташ.

Нет. Она не ждала этого, но все же.

— Да? — Таша обернулась и увидела, что Дан смотрит на нее. Его лицо казалось сероватым в тени беседки.

— Ты счастлива? Ты с ним счастлива?

Она пожала плечами — нет, не пожала, скорее, передернула, — и еще плотнее запахнула накидку.

— Да. Наверное, да. А ты?

— Конечно. У меня прекрасная жена, сын. Но мы же не обо мне. Ты не пожалела, что вышла замуж?

Таша подобралась. Чего он добивается?

— Дан, извини, но я не намерена обсуждать с тобой свою личную жизнь, — сказала она немного резковато, но чтобы сразу закончить разговор.

Он поднялся и оказался рядом с ней в мгновение ока. Она почувствовала запах алкоголя, но Дан не был пьян, она слишком хорошо знала его пьяным. Если бы кто-то спросил ее, какой он сейчас, то Таша сказала бы, что ее бывший муж мертвецки трезв.

— Я не собираюсь ни о чем таком расспрашивать, но Наташ… — Он покачал головой. — Сколько ты его знала? Месяц? Четыре недели встреч, и ты уже поехала в Италию в качестве его жены. Как ты думаешь, что это было? Любовь?

Дан попытался взять ее за руку, но Таша не позволила. Отступила назад, понимая, что сейчас самый разумный выход — уйти, не слушать, но одновременно желая услышать, послушать еще раз, как звенит от ревности этот голос, как сочится из него злость, боль, обида — все то, что она прятала в себе до недавнего времени, пока не поняла, что, наконец, готова отпустить.

— А если да? — спросила она дерзко.

— Ты всегда была слишком наивной, — сказал Дан, снова качая головой, — что в двадцать, что в тридцать семь.

Она сглотнула, чувствуя, как к горлу неожиданно подступила горькая желчь. Дан не просто так завел этот разговор. Он что-то знал, чего не знала Таша — о чем не хотела расспрашивать мужа сама. Убеждала себя, что незачем, но в глубине сердца понимала, что это просто малодушие, что она боялась услышать правдивый ответ, потому что не смогла бы сказать сыну, что совершила ошибку.

Почему Александр так сразу захотел жениться на ней?

Таша столько раз задавала себе этот вопрос.

— Наташ, это по-хорошему не мое дело, — заговорил Дан, когда она уже было открыла рот, чтобы спросить. — Но я просто хочу тебя предупредить. Если Александр не скажет до своего дня рождения, тебе лучше самой спросить его про завещание.

— Завещание? — повторила она после небольшой паузы.

Он кивнул.

— Завещание его отца, согласно которому Александр не вступит в наследство, если не будет женат на момент своего сорокалетия. И лишится всего, если брак продлится менее года. — Дан замялся, пожал плечами. — Я не знаю всех тонкостей. Он рассказал мне… не так давно.

Таша стояла, как оглушенная, не понимая, всерьез ли Дан намекает… или просто решил так дурно пошутить. Ее мысли метались от знакомства с Александром, поцелуев после свиданий, предложения — «Ты мне нравишься, Натали. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Мы оба взрослые люди, и я пока не говорю о любви…» — до ночи, когда она поняла, наконец позволила себе поверить в то, что счастлива.

— Ты хочешь сказать…

Дан молчал.

— Он женился на мне, потому что так было надо? Потому что ему была нужна жена?

Дан молчал.

— Но… он же мог выбрать кого угодно, — растерянно сказала она, кутаясь в накидку. Вдруг стало холодно, но холоду этому причиной была вовсе не ночь. — Почему мы?.. И ведь он и так богат, разве нет?

— Да, у него есть свое состояние, но… — Дан снова пожал плечами, голос его звучал сочувственно. — Речь идет о миллионах и миллионах долларов, Наташ. Деньги его отца, дело его жизни. От такого не отказываются… Но ведь вы ни в чем не нуждаетесь, правда? Парень, смотрю, имеет собственный кинотеатр. Я в его возрасте мечтал о велосипеде.

Но Таша его не слушала, ей было все равно, о чем мечтал ее бывший муж сейчас, когда речь шла о настоящем.