В юго — западном углу комнаты, где присутствующие заметили еще один вход, в плите, закрывавшей его, обнаружилось маленькое отверстие. Заглянув в него, они увидели еще одно помещение, забитое сокровищами, к которым можно было добраться через эту четвертую дверь. Археологи назвали эту комнату «Кладовая», а комната рядом с погребальной камерой получила название «Сокровищница».

Они почти всю ночь провели там, блуждая среди находок, затем вновь запечатали входные отверстия и направились верхом на ослах по домам. Нет никакого сомнения, что все были потрясены.

О самом первом посещении погребальной камеры, случившемся еще до официального открытия гробницы, возможно, никогда бы не стало известно, если бы внезапно не увидел свет неопубликованный черновик статьи, написанной Карнарвоном. В этой статье, обнаруженной много лет спустя, не только подробно рассказывается о том, как компаньоны расширяли отверстие во второй двери, но и дается описание бесценных артефактов, которые они там увидели. И хотя об этом ночном вторжении было известно узкому кругу тех, кто участвовал в раскопках, остальной мир испытал состояние шока. В 1945 году Алан Гардинер написал письмо Перси Ньюберри по поводу материалов Картера, которые должны были выставляться в институте Гриффита в Оксфорде, и в постскриптуме приписал: «А, кстати, вы видели статью Лукаса, в которой он, попросту говоря, проболтался? Я очень рад, что это произошло, поскольку не мог сделать этого сам».

Альфред Лукас, директор департамента химических веществ в египетском правительстве, присоединился к группе, работавшей в гробнице Тутанхамона, через месяц после ее официального открытия. Через двадцать пять лет он написал в официальном журнале Les Annales du Service des Antiquites de L’Egypte буквально следующее: «Довольно серьезная загадка кроется в вопросе об отверстии, проделанном грабителями (том самом, что ведет в погребальную камеру). Когда примерно 20 декабря я впервые увидел гробницу, отверстие было завалено прутьями вроде тех, что идут на изготовление корзин, и каким‑то тростником, который мистер Картер до этого собрал на полу и навалил перед входом… Совершенно точно, мистер Картер и лорд Карнарвон с дочерью входили в погребальную камеру и сокровищницу, дверь в которую была запечатана, до ее формального открытия». А позже он еще написал: «Данное отверстие, в отличие от того, что имелось на внешнем входе, было закрыто и запечатано не древними служителями заупокойного культа, а мистером Картером. Вскоре после обнаружения гробницы я работал с мистером Картером, и он показал мне закрытый и запечатанный вход. А когда я сказал, что эти печати не кажутся очень древними, он согласился и добавил, что сделал это сам».

Лукас категорически утверждает, что помнит, как еще до официального открытия гробницы он увидел в доме у Картера шкатулку для благовоний, которую впоследствии обнаружили в гробнице. Для тех, у кого имелись подозрения по поводу деятельности Картера и Карнарвона, это послужило еще одним подтверждением тому, что эти двое решили сочинить драматичную сказку с описанием открытия гробницы и, таким образом, скрыть правду об их первом незаконном проникновении в нее. Впрочем, сообщников, похоже, нисколько не беспокоила вся эта шумиха. В декабре 1922 года Карнарвон возвратился в Англию и имел аудиенцию у короля Георга V в Букингемском дворце. Согласно дворцовым записям, он заверил короля: «Проникнув через стену в погребальную камеру, мы обнаружим в ней несколько позолоченных ковчегов, а открыв их, увидим юного царя».23 Спрашивается, как мог Карнарвон знать, что мумия лежит внутри в своем саркофаге, если еще не побывал в погребальной камере?

Между тем история об открытии гробницы Тутанхамона начала неуклонно распространяться по всему миру. Египет наводнили слухи, в которых правда мешалась с вымыслом, а подлинные факты соседствовали с фантастикой. Говорили, например, что местные жители видели, как в Долине приземлились три аэроплана, а затем улетели в неизвестном направлении, нагруженные сокровищами. Известно, что Картер тоже знал об этих слухах, однако не обращал на них внимания, отвергая как смехотворные. Возможно, в те времена общественность отличалась меньшим цинизмом, поскольку с явным удовольствием согласилась с ним. Никто и слушать не хотел о том, что два героя, один из которых богатый английский аристократ, а другой — уважаемый британский ученый, два настоящих джентльмена, которые носили шляпы и строгие костюмы с галстуками даже в самую изнуряющую жару, что два таких человека настолько низко пали и стали красть сокровища, ими же самими найденные! Кто поверит речам диких и необразованных «туземцев», если имеются свидетельства столь прекрасных людей? Конечно, никто!

Официальное открытие гробницы состоялось 29 ноября, однако посетителям показали только переднюю. Отверстие, через которое можно было попасть в погребальную камеру, было благоразумно прикрыто корзиной и тростником. В числе приглашенных находились провинциальные египетские чиновники и несколько особо близких друзей, таких как леди Ньюберри. Как сообщается в книге Т. Джеймса «Говард Картер: дорога к Тутанхамону», второй осмотр открытых сокровищ организовали на следующий день, и теперь на него пригласили генерального директора Службы древностей Пьера Лако, советника министерства общественных работ Пола Тоттенхема, а также сэра Артура Мертона, представителя газеты «Таймс». В итоге при содействии Картера 30 ноября новость о сенсационном открытии по телеграфу облетела весь мир.

Следует признать, что Картер и Карнарвон смогли успешно скрыть свое жульничество. Что и говорить, не все было ладно в египетской Службе древностей. Кстати, Лако и его помощника Тоттенхема вообще не пригласили на церемонию официального открытия гробницы, и многие египетские националисты тут же усмотрели в этом факте демонстративный выпад против их народа. Слишком долго к тому времени англичане разворовывали национальное достояние Египта. Как следует из книги Николаса Ривза «The Complete Tutankhamen», Артур Мейс, специалист по консервации памятников, посланный в Египет Метрополитен — музеем, писал из Луксора: «Археология в сочетании с журналистикой уже достаточно плохо, но если сюда еще добавить политику, то это будет немного чересчур». И все‑таки подлинный масштаб находки и трагическая история гробницы сдерживали недовольство высокомерным поведением английских археологов, а Картер и Карнарвон спешили, невзирая ни на что. Открытие погребальной камеры запланировали на 17 февраля 1925 года, и к этой дате спешно подготовили и разослали список почетных гостей.

В один из дней Картер повел толпу собравшихся посетителей ко входу в гробницу. Карнарвон, следовавший за ним, находился в исключительно игривом настроении и, обернувшись к зевакам, пошутил: «Сейчас у нас будет концерт! Картер собирается спеть им песню». Услышав эту ехидную реплику, Артур Вейгалл, один из тех, кого не пригласили, стоя у входа, недовольно бросил: «Если он сейчас спустится туда с таким настроением, думаю, он не протянет и шести недель». Как оказалось, это были пророческие слова.

Спустившись в подземелье, Картер, действительно, устроил настоящее шоу. Переднюю к тому времени уже прибрали и установили стулья, чтобы публика могла на них сидеть. Отверстие, которое проделали в стене погребальной камеры Картер с Карнарвоном, теперь предусмотрительно закрыли маленькой деревянной платформой. Именно с нее Карнарвон обратился к собравшимся с короткой речью, поблагодарив рабочих и выразив особую признательность Метрополитен — музею за его огромную помощь в осуществлении всего проекта. Затем наступила очередь Картера. Соблюдая меры предосторожности, он начал аккуратно снимать штукатурку со стены погребальной камеры. Он совершенно точно знал, что будет найдено в этом помещении, однако сознательно держал в напряжении посетителей, сидевших у него за спиной. Наконец, отверстие оказалось достаточно большим, и Картер, повернувшись к собравшимся, хрипло произнес: «Я вижу сине — золотую фаянсовую стену»,