– Люди должны чувствовать себя здесь совсем как дома, – сказал он. – Когда-то они знали эти планеты не хуже Предтеч. Тут они сражались и умирали в окружении руин, оставленных Предвозвестниками… – Он медленно повернулся, и дисплеи мгновенно повторили его движение. Потом Дидакт указал на пустоту в магнитном потоке системы. – Не далее чем в трехстах миллионах километров отсюда недавно находилось огромное сооружение.

– Предвозвестники? – спросил я.

– Нет, Предтечи, но сооружение действительно гигантское. Его размеров и массы хватало, чтобы создавать устойчивые искажения в поле системы. Посмотри, оно оставляет след даже в потоке звездного ветра.

– И как давно?

– Судя по диффузии магнитной тени, четыре или пять десятилетий назад. Портальная технология выросла неимоверно, но для перемещения таких объектов приходится замедлять трафик во всей Галактике.

Он вытянул вперед руки, как скульптор, вызывая каскад виртуальных карт, диаграмм и моделей, основанных на показаниях датчиков. Все указывало на круговую пустоту в межзвездной среде, на прочерченную в медленно пульсирующем магнитном поле звезды петлю, которая распространяла свое воздействие на миллионы километров.

– Эту планету недавно использовали как объект эксперимента, – сказал Дидакт. – И я догадываюсь кто.

– И что же это за эксперимент?

– Огромное преступное орудие доставили в систему и произвели выстрел. А потом ушли, забрав орудие с собой. Строители продвигают свой план: полное невральное разрушение. Когда я ушел в ссылку, чертежи еще не были готовы, но теперь все изменилось. Пока его испытали в ограниченном масштабе. Однако… имел место неприятный побочный эффект, которого, надеюсь, они не предвидели. Мы должны действовать как можно быстрее.

Дисплеи заморгали и исчезли.

– Библиотекарю стало известно об этих испытаниях. Зная, что она попытается предупредить меня, строители установили за ней наблюдение. Она не могла сама прийти и освободить меня, но нашла способ. Использовала то, что больше всего было ей по сердцу: наших сомнительных братьев. – Он посмотрел на людей. – В конечном счете они способствовали моему спасению из плена. Они ее слуги, хотя могут и не знать об этом.

– Знают, – сообщил я.

– Нравится мне это или нет, Библиотекарь понимала, что они должны стать моими союзниками, – сказал Дидакт. – И ты тоже. Мы спустимся на эту планету. Все мы. Тебе потребуется нательная броня. Корабль ее предоставит.

Чтобы вырастить нательную броню, кораблю потребовался час. В этом участвовало множество полувидимых технических узлов, больших и малых, которые появлялись из-за перегородок, регулировали и подсоединяли необходимые части, а потом активировали их. В итоге на мне оказалась новенькая, с иголочки, броня, которая сидела как влитая.

Люди поначалу отказывались, но змеящиеся ленты устроили на них охоту и через несколько секунд загнали в угол командного центра, после чего жертвы были вынуждены подчиниться. Чакас, казалось, выражал большую готовность и даже проявлял любопытство, а вот несчастный флорианец был в ужасе, ворчал что-то под нос и дрожал. Дидакт попытался успокоить Райзера, проведя пальцем по его щеке. Малыш укусил его.

Дидакт отошел и теперь терпеливо ждал в стороне.

Поскольку, помимо привыкания к новой броне, делать мне было нечего, я наблюдал за моим похитителем-прометейцем. Полученный за последние дни опыт позволял мне тешиться иллюзией собственной проницательности.

Я никогда не видел существа, подобного Дидакту.

Воины-Служители, как правило, вращаются в собственном кругу – кроме тех случаев, когда выполняют приказы политических лидеров, чаще всего строителей. Бывало, некоторые воины из прометейцев служили в структурах управления, но только в качестве советников. Военный опыт, каким бы необходимым он порой ни был, уж слишком вызывающе противоречил базовым принципам Мантии. Тем не менее Предтечи много раз использовали воинов в прошлом и наверняка будут поступать так впредь.

Лицемерие – это обваливающаяся шахта, любил повторять мой обменный отец.

Дидакт обошел вокруг меня, потрогал ленты на моем плече и туловище, ткнул пальцем в ямку на шее и подверг броню ряду силовых тестов, в которых, на мой взгляд, не было никакой необходимости. Я не мог налюбоваться на свою обнову: ровная волнистая поверхность серебристого цвета, края шлема находят на лицевые щитки с кромками белого и зеленого цвета. Он был уже достаточно функционален, чтобы предоставить мне список командных структур, доступных для манипуляра. Но здесь, на корабле, допуск, кажется, был шире, я словно оказался в собственной кладовке Дидакта.

И тут я услышал знакомый голос.

Перед моим мысленным взором снова появилась маленькая голубая женская фигура. Я почувствовал, как мягкие щупальца устанавливают необходимые связи с памятью и мыслями. Моя анцилла…

– Я здесь, манипуляр, – сказала она. – Не могу установить контакт с твоей прежней анциллой. Позволишь ли служить тебе в меру твоих способностей, пока он не будет восстановлен?

– Ты служишь Библиотекарю, – сказал я.

– Похоже на то.

– Такая же, как ты, вовлекла меня в эту историю. Ты здесь, чтобы служить мне или Библиотекарю?

– Ты разочарован своим нынешним положением?

Вопрос застал меня врасплох. Я оглядел командный центр. Люди неловко приспосабливались к своей нательной броне. Райзер стал гораздо выше, чем прежде; он неуверенно передвигался на длинных ногах, внезапно оказавшись вровень с Чакасом.

Дидакт внимательно изучал след системы в фотонном царстве сияния, чтобы найти новые свидетельства случившегося здесь.

– У меня голова кругом, – сказал я анцилле. – Мне не нравится, когда мной манипулируют и удерживают против воли, даже если это делается для компенсации моей глупости.

– Ты себя чувствуешь глупым? – спросил голос.

Подошел Чакас.

– У меня тоже женщина в одежде, – сказал он, иронически скосив рот. – Говорит, будет мне помогать. Она голубая. А где она вообще?

– Женщина существует только в твоей броне и твоей голове… а информацию, видимо, получает от корабля.

– А могу я с ней спать? Жениться на ней? – спросил Чакас.

– Мне будет любопытно посмотреть, как это у тебя получится.

Мой ответ не слишком воодушевил его.

– А какая помощь мне нужна? – спросил он.

К нам подошел Райзер. Теперь он чувствовал себя куда увереннее, мел взглядом по сторонам, словно видел что-то, доступное только ему.

– Не зудит. Все очень ловко, но я не могу видеть мою семью – только эту голубую женщину. Она похожа на чамануша, но она не из моей семьи.

Мне показалось занятным, что анцилла приняла физическую форму того вида, к которому принадлежал Райзер.