Уже тогда он понял, что Борька отсюда не уйдет, его отсюдатолько унесут. В общем, его настырность Сереге понравилась. Драка быланедолгой, но результативной. Закончилась она фингалом под глазом Шустова иразбитой губой Белого. Разобравшись, парни залили все обиды пивом, а КахоберИванович расстроился. Они тогда спектакль ставили – «Трех мушкетеров».

«Хороши! Накануне спектакля! – бушевал классныйруководитель, шевеля усами. – И как вы теперь играть будете? Атос сфиолетовым подтеком, а герцог Бэкингем с опухшей губой…»

– А помнишь, как Дондурей разорялась после тойпровальной игры? – напомнил Неделя, бесцеремонно влезая в Серегинымысли. – Ну, когда наши «Коням» проиграли, а ты побитый в школу пришел?

Белый помнил. Неделя во все горло орал кричалки, раздаваяоплеухи направо и налево. Ему эта буза, затеянная фанатами «Коней», была покайфу. Сереге приходилось труднее. Он сражался за себя и одновременно прикрывалВасилису Остапченко. Она, конечно, знала приемчики из карате, но все же быладевчонкой. Вот Серега и прозевал пару точных ударов противников. Физиономию емутогда попортили, это да! Больше всего губе досталось. Серега тогда еще подумал:«Похоже, это моя ахиллесова пята!»

– Да, славные были годы! – мечтательно протянулБелый, обнимая приятеля за могучее плечо.

– Незабываемые, мой друг, – поддержал Неделя, нотак и не раскололся.

Неказистый с виду Вовка Неделькин умел держать не толькоудар, но и данное им слово.

А в это время Ваня Волков сидел в классе.

У него был такой же задумчивый вид, как у роденовского«Мыслителя». Быть влюбленным в Аню Малышеву для него было естественным состоянием,но в последнее время с хохотушкой Анютой творилось что-то неладное. Онапостоянно с ним спорила, огрызалась и дулась. Волков никак не мог понять, чемвызвана такая неприятная перемена, пока Борька Шустов ему не открыл глаза:

– Ты что, до сих пор не въехал?

– Нет.

– Ревнует она тебя, – нравоучительно заметилБорька.

– К кому? – В голубых глазах Вани застыл ужас.

– К Людке. К кому же еще? Ты в последнее время с нашейпоэтессой слишком много времени проводишь, а появление соперницы вызывает вдевчонках приступ ревности.

– Чушь какая-то! Я же с ней по делу времяпровожу! – возмущенно вскинулся Волков.

Он помогал Людке частушки сочинять. Дар у него такой вдруготкрылся.

– Вообще-то все мы по делу, если уж глубококопать, – справедливости ради уточнил Борька.

– Я не о том. Это, как бы сказать, производственнаянеобходимость. Сечешь?

– Я не только секу, но и рассекаю. А твое солнышко –нет.

– И что же мне теперь делать, Борь?

– Мой тебе совет: сам выпутывайся, –глубокомысленно изрек Шустов.

– Не смогу! – завопил в отчаянии Волков.

Он представил себе разговор с Аней, и его прошиб холодныйпот.

Ваня не был трусом, просто оказался застигнутым врасплох.Ему припомнилось, что Людка и Аня никогда не питали друг к другу теплых чувств.Их неприязнь уходила корнями куда-то глубоко, в начальные классы, а значит,была неизлечимой.

– Борь, помоги! – стал просить Волков.

– Сам… сам… – промурлыкал Борька. – Белыйсправился, и ты справишься.

– Я – не Белый.

И так тоскливо это прозвучало, что в Борьке проснуласьмужская солидарность.

– Ладно. Сиди жди. Я мигом.

Он отправился на поиски Ани и нашел ее в кабинете биологии.Она поливала цветы и что-то ворковала над ними. Борька терялся в догадках,каким органом цветы слышат, но Малышева уверяла, что это так, и не верить ей уБорьки причин не было. Все в школе знали, что дома у нее круглый год цветущийсад. Почетное место в нем занимали горшочки с бонсаи. Аня их сама выращивала.Неудивительно, что она собиралась стать ландшафтным дизайнером.

Борька привлек к себе внимание тактичным покашливанием, азатем провел с Аней разъяснительную беседу. Закончил он так:

– Короче, Ань, зря ты на Ваньку наезжаешь.

У него с Людкой чисто деловые отношения.

Малышева сложила губки бантиком. Борьке это не понравилось.

– Значит, чисто деловые? – проговорила она. –Что же он сам мне об этом не сказал?

– Он боялся твоей реакции и попросил меня… ты толькопойми меня правильно, Ань… все тебе объяснить.

– Да? А мир во всем мире он не просил тебяорганизовать, Шустов? – Анины глаза засверкали.

Борька попятился к двери. Его никак не хотели понимать.

– Спокойно, Ань, – занял он оборонительнуюпозицию. – Держи себя в руках!

– Невероятно! – задохнулась Аня от возмущения и,проскочив мимо вжавшегося в стенку Борьки, бросилась искать Волкова.

Так, во всяком случае, решил Борька. В этом он хотя бы неошибся.

Но нужно же было такому случиться, что первой нашла ВанюЛюда. Открыв дверь в кабинет математики, Аня увидела, как они смеются, и сразуощутила, какая до отвращения милая атмосфера царит в комнате. Больно кольнулосердце. Мало того что он трус – Борьку вместо себя прислал в роли адвоката, такеще и это…

– Ань, – обрадовался Волков, но, заметив ледяноевыражение ее лица, нахмурился.

– Да, как видишь, это я. – Аня не стала входить,остановилась на пороге. На Людку она едва взглянула. – Над чемсмеетесь? – спросила она с пафосом гоголевского героя.

– Да вот, частушку сочинили, – сообщил Ваня ипрочитал: —

Брюки новые порвалиИ подбили правый глаз.Вот такой у нас, ребята,Был пейнтбол на этот раз!

– А-а-а, это, конечно, интереснее, чем динамикремонтировать, – соврала Аня не краснея.

– Какой динамик? – всполошился Ваня. – Вчеравсе работало.

– А сегодня не работает, – стояла на своем Аня.

Ваня посмотрел на нее долгим, внимательным взглядом. Малышеваего стойко выдержала.

– Ладно, я попозже посмотрю, – кивнул он.

– Нет, сейчас. Лапушка сказал, чтобы я тебя разыскала.

В желании повредничать Аня перегнула палку. Ване былоотлично известно, что Лапушка давно уже ушел из школы. Но он молча поднялся ипошел вслед за Аней, бросив на ходу Людке:

– Увидимся…

– Угу! Если выживешь! – донеслось до них едкоезамечание.

По дороге Ваня молчал, но, едва вошел в актовый зал, спросилс насмешливой прямотой:

– Ну что, покажешь, что ремонтировать нужно, или мысразу ругаться начнем?