* * *

— Сиди в машине и не высовывайся, — велел Пампурин.

Известие о бесследно пропавшей карточке состарило его лет на пять, если не больше. Под глазами его пролегли тени, которых там раньше не было. Он хорошо понимал, чем все это может кончиться. Если банковская карта окажется в распоряжении следствия, то ареста дочери ждать совсем недолго. Успокаивало немного только отсутствие слежки. По пути в прокуратуру Пампурин применил пару нехитрых трюков, позволивших убедиться в том, что «хвоста» за ним нет. Это означало, что банковская карта не была обнаружена или что дочь потеряла ее далеко от места преступления. Очень хотелось в это верить. Пампурин почти верил. Не может же быть все плохо, опять плохо, а потом хуже некуда. Говорят ведь, что любая черная полоса однажды заканчивается… забывая, что это касается лишь тех, кто двигается поперек, а не вдоль нее.

Заглянув в свой кабинет и покрутившись для виду в коридоре, Пампурин отправился к Чакурову. У них были сложные отношения, которые вполне можно было назвать неприязненными. Это осложняло задачу. Пампурин плохо представлял себе, какие доводы помогут убедить Чакурова рассказать, как продвигается следствие. С другой стороны, сделать это было совершенно необходимо.

— Привет, — сказал Пампурин с порога, постаравшись придать тону и выражению лица товарищескую симпатию, которой не испытывал. — Что с рукой? Ты, кажется, боксом занимаешься?

— Плаванием, — поправил Чакуров, искоса взглянув на загипсованную руку. — И еще немного качаюсь.

— На тренажере повредил?

— Да. На тренажере.

Чакуров насупился и принялся набирать левой рукой текст на клавиатуре. Это получалось у него плохо, потому что он постоянно шипел и матерился.

— Давай помогу, — вызвался Пампурин.

— Ну садись, — не стал спорить Чакуров и освободил крутящееся кресло.

— Постой… Ты заявление об уходе пишешь?

Не веря своим глазам, Пампурин приблизил лицо к экрану.

— Как видишь, — сказал Чакуров. — Знаешь, Валера, когда у тебя дело забрали и мне передали, я, дурак, обрадовался. А надо было бежать, как черту от ладана.

— Что-то случилось?

— Не будем об этом. Ты пиши.

Чакуров стал диктовать. Работа заняла две или три минуты. Закончив, Пампурин включил распечатку и повторил вопрос:

— Что случилось?

— Тебя это не касается, — проворчал Чакуров.

— Еще как касается.

— Каким боком, интересно знать?

— Если ты уволишься, Распопов дело мне вернет, — пояснил Пампурин. — Должен же я знать все подводные камни.

— Подводные камни тут такие, что с ходу расшибешься.

Чакуров сходил к двери и выглянул в коридор, проверяя, не подслушивают ли их. Этого времени ему хватило для того, чтобы, образно выражаясь, подобрать сопли и взять себя в руки. Конечно, хотелось поделиться с кем-нибудь своей бедой, но в данном случае это было не только бесполезно, но и опасно. Сотрудникам, даже бывшим, совсем не обязательно знать, как его, Чакурова, шантажируют бандиты. Обещания адвоката выеденного яйца не стоили. Он уже трижды звонил, требуя все новых и новых услуг, намекая, что может дать ход видео, на котором Чакуров якобы насилует незнакомку. Было ясно, что эта кабала — навсегда. Группировка Каравана уже никогда не отвяжется. Значит, рано или поздно о сотрудничестве Чакурова с бандитами станет известно, а там и сроки пойдут: за изнасилование, за разглашение служебных тайн, за участие в коррупционных схемах и так далее. Но Чакуров не собирался проводить остаток жизни за колючей проволокой. В Черногории у него жил брат, занимавшийся там строительным бизнесом. Если уволиться и осесть там, то ОПГ Каравана потеряет к нему всякий интерес. Не станут бандиты искать и преследовать следователя, лишь бы испортить ему жизнь. Так что главное сейчас — исчезнуть быстро и тихо, не привлекая к себе внимания.

— Ну? — поторопил Пампурин. — Что за подводные камни?

— Как везде и во всем, Валера. Ты думаешь, что у тебя все гладко идет, а тут вдруг начальство понесет по кочкам или сам под откос слетишь.

Такая образность не понравилась Пампурину. Ему нужны были конкретные факты, а не эпитеты и гиперболы.

— Распопов говорил, у тебя свидетельница появилась, — сказал он.

— Есть такая, — согласился Чакуров. — Кошкина. Ушлая баба. Вертится, как ёж на сковородке.

— Уж, — машинально поправил Пампурин.

— Мне без разницы.

Чакуров отложил в сторону распечатанное заявление и принялся неуклюже наводить порядок на столе и в ящиках, давая понять, что ему некогда. Пампурин понял, что нужно идти напролом.

— Карточку идентифицировал? — спросил он.

— Не успел, — брякнул Чакуров, после чего сделал большие глаза. — Какую карточку?

— Банковскую, — ответил Пампурин.

— Откуда ты про нее знаешь?

— Распопов сказал.

Чакуров опустил голову, глядя на свои пальцы, нервно барабанящие по крышке стола. «Вот зачем ты приперся, — подумал он с ненавистью. — Планы мои выведывать? Значит, на бандитов работаем, Валера? Не прокуратура, а «малина» воровская, будь она неладна».

— Не вешай мне лапшу на уши, дружок, — заговорил Чакуров. — Думаешь, я не понял, что тебя Караван прислал? Так вот, передай ему, пусть идет на… Нет! — он порывисто схватил сослуживца за руку. — Ничего не передавай, прошу тебя. Ничего им не говори, а? Я просто хочу уехать, Валера. Не губи меня.

Пампурин не очень хорошо понимал, о чем идет речь, но уже точно знал, что Наташину карточку нашли и что Чакуров по неизвестной причине боится бандитов.

— Я тебя не сдам, — успокоил его Пампурин. — Но ты должен рассказать мне все. Потому что ты уезжаешь, а я остаюсь расхлебывать все это дерьмо. Так будет справедливо.

Чакуров еще раз выглянул в коридор, после чего подвел коллегу к окну и сбивчиво заговорил. Время от времени он демонстрировал свою поломанную руку или дергал себя за воротник, как будто ему было трудно дышать. Пампурину его жалко не было. Уголовники про таких говорят: «Жадность фраера сгубила». Чакуров был именно что фраером и именно что жадным.

— Ну? — спросил он, закончив повествование. — Теперь ты видишь, что я влип в эту историю случайно?

— Нет, — произнес Пампурин. — Но это не имеет значения. Думаю, пару дней тебя не хватятся, если будешь отвечать на телефонные звонки. Может, даже больше. Но времени не теряй. Поспеши, Леня.

Коротко хлопнув Чакурова по плечу, Пампурин быстро вышел из кабинета и еще быстрее зашагал к машине.

Звонок мужа застал Марию Пампурину в кафетерии, где она выслушивала исповедь сотрудницы, застигнутой на брачном ложе с любовником.