— Входим в гавань, — скомандовал я Гербрухту.

Мы повернули «Сперхафок», и моя усталая команда ввела его на веслах в мелководную гавань Оры. Это было жалкое, нищенское подобие порта с гниющими пристанями по обоим берегам приливной речки. На западном берегу, у выказывающих признаки недавней починки причалов, стояли четыре неказистых купеческих судна, пузатых и низкобортных. Их обычной работой было доставлять продовольствие и фураж вверх по реке, в Лунден. Реку, хотя и укрытую от шторма, покрывала рябь и белые барашки, и волны назойливо плескались, разбиваясь о сваи и о три других корабля в южной оконечности гавани. Эти корабли были длинные, узкие, с высокими штевнями. У каждого на носу возвышался крест. Заметив их, Финан поднялся на рулевую площадку и встал рядом со мной.

— Чьи они? — спросил он.

— Поди узнай, — отозвался я, предположив, что это могут быть корабли, приготовленные Эдгифу на случай бегства.

— Военные точно, — процедил мой друг. — Вот только чьи?

— Саксы, это уж точно. — Кресты на носу красноречиво говорили об этом.

По обоим берегам гавани протянулись строения. Большинство из них представляли собой навесы, видимо, для хранения рыбацкого снаряжения или улова, ожидающего отгрузки. Но некоторые были довольно крупными, и из отверстий в их крышах курился, отклоняясь на восток, дым. Один из домов, самый большой, стоял в средоточии западных пристаней, а над крытым соломой крыльцом висела вывеска в виде бочки. Очевидно, таверна. Прямо на наших глазах дверь открылась, на порог вышли двое и посмотрели на нас. Тут я понял, кто привел в порт те три военных корабля.

Финан тоже понял и выругался вполголоса.

Дело в том, что на тех двоих были бордовые плащи, а только один лорд заставлял своих воинов носить плащи такого оттенка красного цвета. Эту моду завел Этельхельм Старший, а его сын, мой нынешний враг, остался верен отцовской традиции.

Выходит, люди Этельхельма оказались в Кенте прежде нас.

— Что будем делать? — поинтересовался Гербрухт.

— А ты как думаешь? — Финан фыркнул. — Убьем ублюдков.

Когда королевы просят о помощи, воины отправляются на войну.

Мы подвели «Сперхафок» к одной из западных пристаней. Те двое из таверны наблюдали, как мы крепим швартовы, потом как Гербрухт, Фолькбальд и я сходим на берег. Фолькбальд, подобно Гербрухту, был фризом и точно таким же здоровяком, сильным, как два обычных человека.

— Что говорить знаешь? — уточнил я у Гербрухта.

— Конечно, господин.

— Не называй меня господином.

— Да, господин.

Пока мы шли к таверне, дождь сек нам лицо. У всех нас троих под промокшими плащами были надеты кольчуги, но мечей и шлемов мы не взяли. Вместо них — грубой вязки шерстяная шапка и нож, который каждый моряк носит на поясе. Я хромал, Гербрухт слегка поддерживал меня. Земля раскисла, вода лилась с крытой соломой крыши таверны.

— Довольно! Стойте там! — крикнул нам более рослый из пары в красных плащах, когда мы приблизились к двери.

Мы покорно остановились. Те двое стояли под крыльцом, и их явно забавляло, что мы вынуждены ждать под проливным дождем.

— Что вам тут понадобилось? — спросил высокий.

— Лорд, мы ищем укрытие, — ответил Гербрухт.

— Я не лорд. И за укрытие тут берут плату с кораблей, — объявил дружинник.

Он был рослый, широколицый, с густой окладистой бородой, коротко подстриженной. Под красным плащом была кольчуга, на груди висел покрытый эмалью крест, а на боку длинный меч. Вид у него был уверенный и деловитый.

— Ну конечно, — смиренно сказал Гербрухт. — Плату мы должны внести тебе?

— Мне, разумеется. Я тут городской рив. С вас три монеты. — Он протянул руку.

Гербрухт был не самый смышленый из людей, поэтому просто вытаращился, что являлось лучшим ответом на столь возмутительное требование.

— Три? — воскликнул я. — Да мы в Лундене одним обошлись!

Высокий неприятно улыбнулся:

— Дедуля, плати три. Или ты хочешь, чтобы мои парни обшарили твою жалкую лодку и забрали то, что нам понравится?

— Ясное дело, нет, — обрел дар речи Гербрухт. — Заплати ему, — бросил он мне.

Я достал из кошеля монеты и протянул высокому.

— Неси их сюда, дубина ты этакая! — потребовал он.

— Несу. — Я заковылял через лужу.

— Кто ты такой? — спросил высокий, сгребая серебро с моей ладони.

— Его отец, — сказал я, кивнув в сторону Гербрухта.

— Мы паломники из Фризии, — пояснил Гербрухт. — Мой отец хочет попросить исцеления у шлепанцев святого Григория в Контварабурге.

— Все так, — закивал я.

Свой амулет в виде молота я спрятал под кольчугу, а оба моих спутника были христиане, и на шее у них висел крест. Ветер рвал солому из кровли таверны, вывеска в виде бочки опасно раскачивалась. Дождь не ослабевал.

— Черт бы побрал этих чужеземцев-фризов, — пробормотал с подозрением высокий. — Еще и паломники! С каких это пор паломники носят кольчугу?

— Это самая теплая одежда, какая у нас есть, — проговорил Гербрухт.

— Да и корабли данов рыщут в море, — вставил я.

Длинный осклабился:

— Дедуля, староват ты для драки, и уж тем паче с датскими викингами! — Он снова посмотрел на Гербрухта и добавил язвительно: — Священные шлепанцы вам понадобились, значит?

— Прикосновение к туфлям святого Григория исцеляет больных, — подтвердил Гербрухт. — А отец мой страдает от горячки в ногах.

— Многовато вы захватили паломников, чтобы вылечить ноги одного старика, — недоверчиво заметил высокий, кивнув в сторону «Сперхафока».

— По большей части это рабы, — пояснил Гербрухт. — Некоторых мы собираемся продать в Лундене.

Высокий внимательно смотрел на «Сперхафок», но мои парни или сидели, сгорбившись, на банках, или забились под рулевую площадку. День был пасмурный, лил дождь, никто бы не разобрал, рабы это или нет.

— Вы работорговцы? — спросил он.

— Так и есть, — подтвердил я.

— Тогда вы обязаны уплатить пошлину! Много у вас невольников?

— Тридцать, мастер, — сказал я.

Длинный помедлил. Я понимал, что он прикидывает, сколько запросить.

— Пятнадцать шиллингов, — изрек он наконец и протянул руку.

На этот раз уже я вытаращился на него, и его ладонь легла на эфес меча.

— Пятнадцать шиллингов, — повторил он членораздельно, как если бы подозревал, что фризы не поймут сказанного. — Или мы заберем ваш товар.