Мы всегда хотим быть уверены, что, на какие бы стратегии люди ни соглашались, они делают это из желания внести свой вклад в благополучие друг друга, а не из страха наказания, чувства вины и т. п. Многие полагают, что подобный подход может сработать далеко не с каждым человеком – мол, некоторые люди настолько испорчены, что, как бы вы с ними ни общались, у вас ничего не получится. Но мой опыт говорит о другом.

Я не утверждаю, что связь возникает мгновенно. Например, когда я работал с заключенными, некоторым из них требовалось время, чтобы поверить, что я искренне интересовался тем, что живо в них. Иногда бывает очень непросто; я и сам рос в таких условиях, которые препятствовали овладению всеми этими навыками в раннем возрасте, и я прекрасно понимаю, что научиться этому сейчас может быть трудно.

Помню, как однажды, когда я только начинал изучать ННО, у меня возник конфликт со старшим сыном. Поначалу я даже не пытался устанавливать связь с тем, что было живо в нем, с его чувствами и потребностями. Я хотел показать ему, что он был неправ. Но мне пришлось притормозить и сделать глубокий вдох. Надо было увидеть, что происходило во мне, осознать, что я теряю с ним связь, а затем снова вернуться к нему и сказать: «Значит, ты чувствуешь то-то и то-то и у тебя есть потребность в том-то и том-то».

Затем он опять что-то сказал, и я снова сорвался, и мне пришлось снова замедлиться и сделать глубокий вдох, чтобы вернуться к тому, что было живо в нем. Конечно, такой разговор занимал больше времени, чем обычно; к тому же на улице его ждали друзья.

В конце концов он сказал:

– Папа, ты очень долго говоришь.

И я ответил:

– Я могу быстрее. Делай, как я сказал, или получишь по заднице.

Тогда он сказал:

– Ладно, пап, не торопись. Не торопись.

Итак, ненасильственное общение не терпит спешки. Чтобы задействовать нашу энергию жизни, а не опираться на то, что запрограммировано в нас на культурном уровне, важно не торопиться.

Если мы хотим эффективно работать на благо перемен в обществе, то в этом может помочь понимание того, какую работу следует провести у себя внутри. Но пока мы занимаемся этим, необходимо смотреть и шире – на те перемены, которые мы хотели бы видеть в нашем мире. Что же можно изменить, используя ненасильственное общение?

Поведение некоторых людей порой пугает нас. Тех, кого мы называем преступниками. Они воруют, насилуют… Что делать, если нас окружают люди, которые ведут себя отталкивающе и даже пугающе? Как нам изменить этих людей или заставить их измениться самостоятельно? Вот где нам действительно нужно применять восстановительное правосудие. Нам необходимо перестать наказывать людей за то, что они ведут себя не так, как мы бы хотели.

Я уже говорил, что наказание – это всегда проигрыш. Мы хотим, чтобы люди изменяли свое поведение не из страха наказания, а потому, что они видят вариант удовлетворения своих потребностей с гораздо меньшими затратами.

На семинаре в Швейцарии я старался объяснить это одной матери. Она спросила:

– Маршалл, как мне заставить сына бросить курить?

Я поинтересовался у нее:

– Это ваша цель – заставить его бросить курить?

Она ответила мне:

– Да.

– Тогда он будет и дальше продолжать это делать.

– Что вы имеете в виду?

Я объяснил:

– Если мы ставим перед собой цель заставить человека прекратить делать то, что он делает, то теряем силу. Если мы по-настоящему хотим перемен – для отдельного человека или для общества, – то нам важно осознавать, как сделать мир лучше. Мы хотим, чтобы люди понимали, как можно удовлетворить свои потребности с меньшими затратами.

Затем мы прикинули, как это можно было применить к ситуации с ребенком той женщины. Она очень переживала, так как беспокоилась о его здоровье. Он курил уже два года, и они чуть ли не каждый день ссорились из-за этого. Ее целью было заставить его бросить, и она постоянно напоминала ему, какой вред может причинить курение. Она спросила:

– Маршалл, как ненасильственное общение мне в этом поможет?

Я сказал:

– Что ж, надеюсь, первая часть вам ясна. Ваша цель – не просто заставить его бросить. Необходимо помочь ему найти другие способы удовлетворения тех потребностей, которые удовлетворяет курение, причем с наименьшими затратами.

– Но как мне ему в этом помочь?

Я ответил ей:

– Что ж, для начала я бы посоветовал сказать ему о том, что вам известно, что курение – наилучшее из того, что он может делать.

– Что? Что вы такое говорите?

Я сказал:

– Он бы не курил, если бы это не отвечало его потребностям. Так что, если у нас получится искренне продемонстрировать эмпатический контакт с его потребностями, которые он старается удовлетворить, он увидит, что мы понимаем причину, по которой он продолжает курить. Мы не осуждаем и не обвиняем его. Когда люди чувствуют, что их понимают, они более склонны к рассмотрению разных вариантов своего поведения. Если они думают, что мы настроены исключительно на достижение своей цели (заставить их измениться), или чувствуют, что их ругают за то, что они делают, то вряд ли захотят что-либо менять. Итак, первый шаг – сообщить сыну, что вы понимаете, что его курение – это лучший из известных ему способов удовлетворения его потребностей.

Когда эта женщина вернулась после перерыва на ланч, она светилась от счастья:

– Маршалл, большое спасибо за то, чему вы меня научили сегодня утром. В перерыве я позвонила сыну и мы отлично пообщались.

Я сказал:

– Расскажите, как это было.

– Сначала трубку взял его тринадцатилетний брат. Я попросила: «Скорее позови брата. Хочу с ним поговорить». Младший сын сказал: «Ой, ты знаешь, он… в общем, он сейчас на заднем дворе». Я поняла, что старший сын там курит: после двух лет бесконечных споров по поводу курения он хотя бы согласился курить снаружи, а не в доме. И я спокойно сказала младшему: «Ничего страшного. Просто скажи ему, что я хочу с ним поговорить».