Например, в горшок с пальмой.

Я приняла ванну и немного вздремнула. Пришлось признать, аРокси была права насчет того, что я не сова, и раз уж фестиваль открыт до двухчасов еженощно, было понятно, что я не смогу обойтись без дневного сна. Двумячасами позже я уже была на ногах, пытаясь напялить коричневые шерстяные брюки иширокий свитер, сознательно отказываясь надеть то, что могло бы сойти засексуальный наряд. Рафаэль, я уверена в этом, очень милый человек – не говоряуже о том, что он очень сильный человек – но, не смотря на все надежды и планы,которые Рокси строила в отношении меня, я не искала партнера. Ну, ладно, так ибыть, возможно, я им немного заинтересовалась, но у меня не было времени на всеэти шуры-муры, поэтому у меня родился план «пожирай-глазами-но-не-трогай».

Когда я стала спускаться по лестнице, то услышала, как сзадименя хлопнула дверь. На верхнем этаже было две комнаты и ванная, так что нам сРокси повезло – ванную мы делили только между собой. Вне себя от любопытства яостановилась и стала ждать.

В поле моего зрения появились два черных ботинка на толстойподошве, за ними следовали черно-белые колготки, почти полностью скрытые чернойюбкой, которая волочилась сзади по полу, а заканчивался наряд красно-чернымбархатным корсетом и… Таниной головой. Она остановилась, когда увидела меня.

Я уставилась на ее волосы: – Не думаю, что я когда-либовидела у кого-нибудь такой темно-красный оттенок. Прикольный цвет. Подходит ктвоему корсету. Я и понятия не имела, что ты тоже здесь снимаешь комнату. Мнеказалось, что все, кто имеет отношение к фестивалю, должны жить в трейлерах,припаркованных рядом с площадкой для праздника. – Мы действительно живем втрейлерах, – сказала она своим хриплым голосом с легким акцентом. Ее глаза яркосияли, на лице был белый тональный крем, а губы подкрашены черной помадой,столь дорогой для сердца Гота. – Правда? Так ты просто любовалась видом,открывающимся с высоты?

Она подошла ко мне. Ступеньки, как я, кажется, ранееупоминала, были очень узкими, кривыми и неровными. Таня не оставила мне выбора,кроме как повернуться и начать спускаться перед ней. – Я искала туалет, –сказала она моей спине. – Серьезно? – Я немного помедлила, шагая через второйпролет. – Один есть на нижнем этаже, ты же знаешь, он находится прямо рядом сбаром.

То, как блестели ее глаза, в тусклом свете напомнили мнезмею, которая только что увидела невероятно аппетитную мышь. Я решила не ждать,чтобы увидеть, сделает ли она меткий бросок, поэтому, спускаясь, оперлась рукойо стену для поддержки. Когда ты ростом 6 футов, понятно, что у тебя большойразмер ноги, и тем более понятно, что большие ноги в здании с трехсотлетнимиступеньками могут грозить неприятностями. – Тот туалет был занят. –Сказала, словно отрезала. Хотела бы я поспорить, что она прошипела их сгримасой ненависти на лице, однако, я стояла к ней спиной и не мола быть в этомтак уверена. – Насколько я знаю, – оглянулась я на нее через плечо, – естьеще один туалет на втором этаже. – Он тоже был занят. – А. – Почемубы ей не поверить? Может потому, что она вызывала у меня неприятные ощущения?Может потому, что она разрушала личность Ариэль, делая ее своей точной копией?Или может быть потому, что обе комнаты наверху были заняты Рокси и мной, а этоозначало, что милая малышка Таня что-то там вынюхивала? – Знаешь, яслышала, что чешская тюрьма совсем не привлекательное место. – Зачем тымне это говоришь? – Должно быть, она выкуривала по пять пачек в день, чтобыдобиться такого грубого и невероятно хриплого голоса. – Да просто так. Явсего-навсего подумала, как ужасно придется тому, кого поймают за кражей, иособенно тому, кто не является Чехом. Туризм очень развит в этой стране. Если,к примеру, кто-нибудь вломится в гостиничный номер и пороется в вещахкакого-нибудь туриста, я представляю, как полиция будет наказывать этогодурочка.

Я слегка споткнулась на неровной ступеньке, когда началаспускаться с последнего пролета, и крепче ухватилась за стену. – Ты должнабыть осторожнее, спускаясь по таким узким ступенькам, – прошептала Таня медовымголосом. – Если ты упадешь, запросто можешь сломать шею, а это будет такойтрагедией.

Я оглянулась, чтобы посмотреть на нее, и оскалилась вулыбке. Она сделала то же самое. И уже почти заканчивала спуск по ступенькам,как что-то сзади ударило под коленкой, выбивая из-под меня ногу. Я завизжала искатилась вниз, ударившись об стену, а отскочив от нее, стала мчаться прямо натвердый деревянный пол узкого холла. Я еще не достигла конца этого пола, какпочувствовала себя так, словно натолкнулась на кирпичную стену. Как раз тогда,когда я катилась со ступенек, из темноты выскочил Рафаэль и подхватил меня,прижав к своему телу, а затем так ловко развернулся, что не моя, а его спинаналетела на оббитую дубом стену. Я обессилено прильнула к нему, вцепившись вего куртку и дрожа от пережитого шока, а сердце, казалось, вот-то выпрыгнет изгруди от переизбытка адреналина. Пошевелила ногами, я медленно попыталасьвстать и наткнулась на его янтарные глаза, наполненные тревогой. – Боже,да у тебя быстрые рефлексы. Ты в порядке? – спросила я.

Одна шоколадная бровь поднялась в вопросительном жесте, и язнала, что он это сделает. – Я должен задать тебе тот же вопрос. Ты должнабыть более осторожна на ступеньках. Эти старые здания могут быть очень опасны,если не смотреть под ноги.

Его руки все еще держали меня, но я не жаловалась – он могочень сильно удариться, когда я налетела на него, но и была благодарна ему зато, что он оказался здесь. Рафаэль был все такой же теплый, и имел все тот жесоблазнительный запах мыла и мужчины, каким я его запомнила прошлой ночью, и онбыл настолько близко, что я могла видеть, как на его шее бьется пульс.

Я очень хотела бы притвориться, что упала в обморок, чтобыпобыть еще ближе к нему, но вместо этого заставила себя отстраниться.– Кстати, я смотрела себе под ноги – в том то все и дело. Я просто немогла одновременно смотреть и на ступеньки и на «сатану в юбке», которая шлапозади меня. – Ch?rie! Ты ведь не обвиняешь Таню в том, что это сделалаона? – спросил голос слева. Доминик стоял напротив двери, ведущей в бар, а Таняприжималась к нему с жутко самодовольной улыбкой на лице, и мне очень хотелосьоборвать ее кроваво-красные волосы под корень, намазать голову клеем, а затемприлепить их обратно. – Ты угадал, я обвиняю именно ее! Она столкнула меняс лестницы, потому что я угрожала ей полицией, когда обнаружила там, где ее недолжно было быть. – Она лжет, – прошептала Таня Доминику на ухо.– Какого черта я стала бы это делать! Ты пнула меня. Могу поспорить, что уменя остался огромный синяк от твоих ужасных ботинок. – Ужасных ботинок! –Танины глаза расширились так, словно они сейчас вылезут из орбит. – Вы,американцы, ничего не знаете о том, что такое мода и стиль. – Достаточно!– Крикнул Доминик и отпихнул от себя Таню. Он подошел к тому месту, где стоялимы с Рафаэлем, осматривая меня с головы до ног таким взглядом, что у меняволосы встали дыбом. – Доминик! – Таня казалась такой злой, что могла быподжечь все вокруг, но Доминик не обращал на нее внимания. Он состроилмиловидно недовольную гримасу, когда увидел, что я потираю запястье, которымбольно ударилась об стену. Схватив его и оттолкнув при этом мою другую руку, онстал пальцем выводить на нем маленькие круги: – Да вы ушиблись! – пропелон сладким голосом. У него были на удивление короткие пальцы для мужчины, укоторого все остальное было вытянутым и длинным, и тут я заметила, что онслегка наклонился над моим запястьем и облизнул губы. – Кажется, сегодня вам неочень везло. Пока. – Отпусти ее, Доминик. – Рафаэля выглядел скучающим,как грех, опираясь о стену, но в его голосе слышался приказ, а его глазасверкали так, что я надеялась, Доминик расценит это как угрозу. – Да,отпусти меня, Доминик.