Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Затем, так же внезапно, как и появилось, это выражение исчезло, и темные, прекрасные глаза Ланы снова ожесточились.
- Никто никогда не полюбит тебя, Джозеф Майлз. Ты гребаный монстр! Никто никогда не сможет полюбить тебя!
Джо согласно кивнул. Теперь слезы текли ручьями.
- Я чудовище. Да, ты права. И ты не должна меня прощать. Я забрал ее у тебя. Я забрал ее из этого мира. Это было эгоистично с моей стороны... с нашей стороны. Извините. Я ничего не мог с собой поделать. Я пытался. Извините.
Джо повесил трубку и встал. Лана и ее мать уставились на него, обнимая друг друга для поддержки. В глазах Ланы горела ненависть. Джо никогда раньше не видел такой неприкрытой агрессии в глазах женщины. Лана была так похожа на Алисию, что у Джо разрывалось сердце, когда он смотрел на нее. Она могла бы быть близнецом Алисии. Ему было больно видеть это выражение на таком прекрасном лице, которое он когда-то любил и которое до сих пор любит. Он повернулся и постучал в дверь.
Новый командир, офицер Эддисон, открыл дверь, и Джо протянул руки к кандалам. Руки офицера дрожали, когда она застегивала наручники на его запястьях. Теперь Джо рыдал в открытую. Его тело содрогалось и дергалось, измученное силой его горя. Он не мог выбросить из головы лицо Ланы, ее глаза, полные гнева и печали. Ее слова последовали за ним из комнаты.
Никто никогда не полюбит тебя, Джозеф Майлз. Ты гребаный монстр! Никто никогда не сможет полюбить тебя!
Она была права. То, чем он стал, лишило его возможности дарить и получать любовь. Всех или все, к чему он приближался, он уничтожал. Джо продолжал плакать, сам того не сознавая. Позади офицера Эддисон, стоявшей в коридоре, улыбался офицер Белтон.
10
Офицер Синди Эддисон не знала что и думать о гигантском серийном убийце, рыдающем и стонущем имя Алисия снова и снова, когда он неуклюже шел рядом с ней, скованный по рукам и ногам. В нем было что-то до боли трагичное. Он выглядел таким опасным и пугающим, когда они пришли забрать его из камеры, таким высокомерным, властным, даже сексуальным. Но сейчас он выглядел совершенно жалким. Он был почти в истерике от горя с тех пор, как она вывела его из комнаты для посетителей, и по поведению Белтона она могла сказать, что он знал, что это произойдет. -
Сразу же после того, как Джо вошел в комнату, Белтон сказал Синди, что посетителями Джо были мать и сестра одной из его жертв. Начальник тюрьмы удовлетворил их просьбу навестить Джозефа, хотя они и не были в списке его посетителей. Надзиратель сделал исключение, и Синди подумала, было ли это сделано только для того, чтобы помочь двум женщинам получить то, что они искали, или же чтобы еще больше помучить Джозефа, наказать за его преступления, сломать его. Очевидно, Джозеф Майлз не был таким безжалостным садистом, каким его изображали таблоиды и ток-шоу. И это смутило Синди. Она много читала о серийных убийцах. Это было что-то вроде хобби. Они были социопатами, неспособными к чувству вины, сочувствию или раскаянию. Это никак не вязалось с реакцией Джозефа Майлза на столкновение с семьей его жертвы. Если это была игра, то она была чертовски убедительна, и он оставался в образе еще долго после того, как опустился занавес.
Прежде чем она поняла, что делает, материнский инстинкт взял верх. Она протянула руку и похлопала Джо по спине, утешая его. Он повернулся, чтобы посмотреть на нее покрасневшими от слез глазами, и кивнул, признавая ее момент сострадания. Белтон ткнул большого каннибала дубинкой в поясницу, подталкивая его вперед.
- Двигай своей задницей, Майлз! У нас нет времени возиться с тобой!
Джо кивнул и продолжил шарканье по ярусу к своей камере.
- Плачет, как маленькая сучка! Держу пари, ты не плакал, когда ел дочь этой женщины. Как думаешь, сколько сейчас плачут близкие твоих жертв? К черту твои крокодильи слезы!
Синди заметила выражение, промелькнувшее на лице Джо, когда он встретился взглядом с Белтоном. Теперь в нем не было ни раскаяния, ни жалости, ни прощения. Они не дрогнули, и он даже не моргнул. Его глаза казались совершенно пустыми, холодными, как глаза змеи. Он улыбнулся, обнажив полный рот зубов, которые были подпилены до острых углов. На мгновение она испугалась, что большой заключенный бросится на ее нового напарника, и, несмотря на его оковы, она не была уверена, что кто-то из них смог бы остановить его до того, как Джозеф Майлз разорвал бы горло Белтона.
У Белтона отвисла челюсть, глаза расширились и заслезились. Он тоже чувствовал это, его хрупкую смертность, противостоящую силе безжалостной дикости.
Затем Джо повернулся и зашаркал к своей камере.
Синди и Белтон с трудом сглотнули. Они не расслабились до тех пор, пока Джозеф Майлз снова не оказался в безопасности в своей камере.
Когда Синди сняла наручники с его запястий и лодыжек, а затем повернулась и медленно закрыла дверь, Джозеф Майлз повернулся к ней с застенчивым, оскорбленным взглядом, уставившись в землю, прежде чем медленно поднять свои наполненные слезами, ледяные голубые глаза на нее.
- Я хочу поблагодарить вас за... вашу доброту. Это испытание было так тяжело для меня. Профессор Локк единственный, кто понимает мою болезнь, единственный, кто пытается мне помочь. Я не хочу причинять людям боль. Я хочу поправиться. В любом случае, спасибо.
Синди стояла в дверном проеме – дверь камеры была приоткрыта – и молчала. Ее нижняя губа отвисла, а губы беззвучно зашевелились.
- Эм... да... Эм... пожалуйста. - Она слегка кивнула ему и снова начала закрывать дверь.
Его следующие слова заставили ее похолодеть, и к лицу и чреслам прилила кровь.
- Знаешь, ты очень красивая. Ты одна из самых красивых женщин, которых я видел со времен моей Алисии. Я просто подумал, что ты должна это знать. Большинство женщин не слышат этого достаточно часто. Мужчины иногда бывают придурками, когда речь заходит о комплиментах леди, - сказал он, все еще не сводя своих темно-синих глаз, этот мужчина с темными волосами, высокими скулами и сильным подбородком с ямочкой. У него была внешность идеала красоты, кумира миллионов, как у звезды боевика или супергероя. Он выглядел почти как молодой Кристофер Рив, только мускулов у него было гораздо больше.
