— Эрис из рода Бесснов, — снова тихо прошептала Тамари, и девочка в ее мыслях подняла на нее полные слез глаза, и ободряюще улыбнулась…

Словно ток пробежал вдоль позвоночника. Неужели….

— Я не знаю полного имени Тони. Поэтому она молчит. Но язнаю имя…. И иголочки наперегонки понеслись по ее жилам.

Тамари снова закрыла глаза, расслабилась.

— Эрик из рода Бесснов. — ветерок из окна обдал ее волной прохлады

— Эрик из рода Бесснов. Тьма в голове качнулась. Как холодно! Прямо мимо нее, в сумраке на огромном гриффоне несется — нет, не несется, а летит белокурый воин. Весь в мехах, какое-то оружие за плечами, длинные волосы развеваются и хлещут по его обнаженным сильным рукам. Тамари старается не отставать — но так сложно управлять этим северным ветром.

— Эрик из рода Бесснов. — И голова воина повернулась ко мне — вспышка изумления в больших черных, опушенных белым снегом, глазах. Он меня увидел! Или это сон?

— Вы меня видите? А где же ваша невозмутимость? — хмыкнула мысленно Тамари, а наездник, не справившись то ли с управлением, то ли с удивлением, свалился со своего гриффона. Когтистая лапа зверя в последнюю секунду схватила за штанину белого, и бесцеремонно зашвырнула его себе обратно за спину.

Тамари даже показалось, что она видит румянец на бледном лице.

— Кто ты? — услышала Тами шепот и ее снова обдало волной холодного ветра.

— Я смогла! — наконец поняла она, и надеясь, что портал не захлопнется, быстро начала говорить, рассказывать, показывать картинки. Воин изумленно слушал, но кивал головой — это хороший знак!

— Как зовут демона? — вновь раздался вопрос, а за спиной белого, с любопытством глядя Тамари прямо в глаза, собирались другие демоны.

— Дакс из рода Ломур, из замка Лому.

Белый вздрогнул, хищно взревел, и лютым ветром просвистел:

— Скоро будем….

— Ждите….

- Сестре….

— Люблю….

Обессиленная лежала Тамари в своей постели. Ее тело горело, а в покоях ее стоял лютый холод.

— У меня получилось. У меня получилось, — шептала Тамари.

И словно острый удар под дых — раздался презрительный смешок. Очень медленно выплывала она из горячего тумана. И даже не до конца еще выплыла из него — а надменные голубые глаза смотрели прямо на нее, а ненавистное лицо похотливо улыбалось.

— Хочу подарить тебе последнюю ночь, женушка. — просто просипел Дакс ей в лицо. И не было у нее сил ему что-то ответить — только смотрела.

Его рука жадно шарила по разгоряченному телу, и словно два демона боролись в нем — то ласково гладил руки, грудь, бедро… То свирепо, наслаждаясь каждым немым ее вскриком, сжимал, давил, кусал.

Всю накопленную за последние годы силу она отдала во время сеанса, призывая белого, а сейчас сама, не в силах пошевелиться, корчилась от боли и унижения.

Резкий звук разрывающегося топика… Безжалостная, как змея рука ползет, цепляет резинку….

Горячий туман клубится в мечущемся от паники сознании.

— Помоги!! — один ее всхлип — и туман оживает, клубится, собирается в тугой клубок — и с диким ревом обрушивается в лицо Даксу.

Словно во сне видит Тамари, как вылетает из ее постели Дакс. Словно рой диких пчел, кружит над ним туман. Стальные серые глаза жалят беспощадными молниями.

Хлопает дверь…

Истошный вопль, полный ужаса, стук шагов по лестнице, грохот падающего по ступеням тела — это Дакс Ломур запутался в своих собственных полуспущеных штанах.

Веки Тамари тяжелеют, опустошенное тело демонессы проваливается в тяжелый сон. Кружит, переваливается клубами по комнате серый не то дым, не то туман. Легким покрывалом укрывает спящую женщину.

— Жди…

— Скоро буду… — шепчет, словно убаюкивая ее, туман.

В полумраке вспыхивают последней искоркой пальцы нежной Тамари. Рвется, шипит, извивается в последней агонии и исчезает магическая нить, связавшая Дакса и Тамари.

Ночь была в полном разгаре, когда в родовом замке Голттенов засветился, заиграл драгоценными искрами родовой артефакт. Озадаченный Олтт — глава рода Голттенов, почухивая пушистую грудь огромной рукой, во все глаза смотрел на странное явление. На его памяти артефакт оживал всего несколько раз — когда появлялись на свет его дети, и ушел, убитый в бою его предок — могучий Оник. Первой появилась на свет Тамари — и артефакт засветился и переливался всеми оттенками голубого и сапфирового цветов. Сердце старого Олтта защемило — он вновь вспомнил об отверженной им дочери. Слишком нежная, слишком слабая девочка с самого рождения отличалась от всех членов его рода.

— Ты же знаешь — это твоя, а не ее вина, — снова завела свою песню его мать, тоже явившаяся на зов артефакта. — ТЫ выбрал ей в матери лесную женщину — вопреки воле семьи! Где ж ей силу-то взять?! — скрюченый палец обвиняюще ткнул его в грудь.

— И ты поступил как трус, отослав бедную девочку к ничтожному Ломуру.

— Не я ей его выбрал. Его выбрала ей Тьма, — рыкнул, огрызнувшись Олтт.

— Не факт, — парировала ему мать.

Не раз за последние десять лет он корил себя за проявленный им гнев и упрямство. Но не в характере великих Голттенов было признавать свою вину и отменять принятое однажды решение. Где-то в глубине его темной души ярко светился огонек нежности к его Тами, так болезненно напоминавшей ее рано ушедшую мать. Этот червячок кусал и шипел на него, но когда это Голттены в открытую проявляли свои чувства? Они сильные, грубые, яростные!!!

И чем сильнее разгоралась в его сердце любовь и нежность к маленькой золотоволосой девочке с медовыми глазами, тем суровее и жестче вел себя с ней он. Так растили его. Его отца. И всех его предков. Так будет воспитывать Олтт и своих потомков.

И вот сейчас они стояли — перед родовым артефактом, который все не успокаивался. Словно буря бушевала на его поверхности — яростными всполохами искрил древний камень.

— Отец, это сестра? — тихо спросил Коллен. Он был очень юн, это был еще ребенок — но ни у кого не было сомнений, что это растет будущий воин и глава рода. Его макушка уже доставала до могучего подбородка Олтта, темные волосы цвета кофе непокорно падали на высокий лоб, темные глаза, упрямый голттенский подбородок. Еще худенькое, но рельефное и сильное тело — Олтт не щадил юного Коллена, а лично обучал его всем демоническим премудростям.

— Она в беде? — неуверенный и тревожный взгляд настойчиво сверлил отца. И тихо, но решительно добавил: — Мы должны идти к ней.

— Несомненно. Иди собирай род, Коллен. — с обожанием глядя на внука велела бабуля. — Отцу еще надо пообщаться с артефактом.

И дождавшись, когда маленький воин выйдет из священных покоев, тюкнула Олтта острым носком своей туфли: