Эффект группомыслия работает и в экономике. Классический пример – коллапс швейцарской авиакомпании Swissair в 2001 году. Закрытая группа советников и тогдашних директоров в эйфории от достигнутых успехов была обуяна таким сильным стремлением к консенсусу, что ни один из участников даже не высказался против принятия крайне рискованной стратегии экспансии.

Вывод: если вы чувствуете, что оказались в составе закрытой группы, где люди стремятся к согласию и единомыслию, начните высказывать свое особое мнение – даже когда вас не очень-то хотят слушать. Расспрашивайте других: что они думают, какие невысказанные предположения у них есть? Лучше пойти на риск вылететь из теплого гнездышка единомышленников. А если вы лидер группы, назначьте кого-нибудь из участников адвокатом дьявола. И пусть он не будет самым популярным человеком в команде. Но, возможно, именно он станет самым важным.

Предлагаются две игры на удачу. В первой вы можете выиграть десять миллионов, а во второй – десять тысяч евро. Победа в первой игре изменит всю вашу жизнь: можно вообще забросить работу и жить на проценты. Если вам повезет во второй игре и вы сорвете джекпот, можно позволить себе роскошный отпуск на Карибах – и всё. Однако вероятность выигрыша в первой игре составляет один к десяти миллионам, а во второй – один к десяти тысячам. В чем вам хотелось бы принять участие? Эмоции тянут нас к первой игре, хотя вторая, объективно говоря, во много раз лучше. Отсюда и тренд возрастающей суммы джекпота – миллионы, миллиарды, триллионы, – и неважно, насколько снижаются шансы на выигрыш.

В классическом исследовании 1972 года участники лабораторного эксперимента были поделены на две группы. В первой испытуемым было сказано, что они наверняка получат удар электрошоком. Во второй группе угроза получить удар была «ополовинена», то есть составляла 50 %. Незадолго до назначенного времени экспериментаторы замерили показатели физического возбуждения у испытуемых (частота сердечного пульса, нервозность, потные ладони и т. д.). Результат оказался обескураживающим: между людьми из двух групп не обнаружилось различий. Те и другие были одинаково взволнованны. Тогда экспериментаторы уменьшили вероятность удара током во второй группе до 20 %, затем до 10 %, потом до 5 %. Результат: по-прежнему никаких различий. Когда же исследователи оповестили испытуемых об увеличении силы ожидаемого удара током, физическое возбуждение возросло в обеих группах. Но опять – никакого отличия между ними. Это значит, что мы реагируем только на ожидаемый масштаб события (скажем, величину джекпота или силу удара током), но не на его вероятность. Иначе говоря, у нас отсутствует ее интуитивное восприятие.

В связи с этим говорят о пренебрежении вероятностью (neglect of probability) – а оно ведет к ошибочным решениям. Мы вкладываем деньги в какой-нибудь стартап, потому что при мысли о возможной прибыли у нас слюнки текут, но забываем (или ленимся) даже подумать о том, какова вероятность у начинающих бизнесменов получить хоть какой-то доход. Или – после нашумевших в прессе сообщений об ужасном крушении авиалайнера – мы немедленно отказываемся от заказанных билетов на самолет, даже себе в убыток, и ни капельки не задумываемся о том, насколько мала вероятность крушения самолета (а она и после катастрофы остается такой же – не больше и не меньше).

Многие игроки на бирже из числа непрофессионалов сравнивают свои инвестиции исключительно по процентам доходности. Они считают, что акция Google с доходностью 20 % вдвое лучше, чем акция на недвижимость или земельный участок с доходностью 10 %. Конечно, разумнее было бы учитывать разницу в рисках при этих двух инвестициях. Но, как сказано, у нас априори отсутствует ощущение риска, поэтому мы частенько об этом вообще забываем.

Вернемся к лабораторному эксперименту с электрошоком. Вероятность удара током во второй группе экспериментаторы снижали и дальше: с 5 до 4 %, затем до 3 %. И только когда было объявлено, что вероятность равна 0 %, реакция испытуемых во второй группе изменилась. Следовательно, нулевой риск выглядит в наших глазах несравнимо более приемлемым, чем его однопроцентная вероятность.

Представьте, что вы должны дать оценку эффективности мероприятий по очистке питьевой воды в двух городах с одинаковым населением. В городе 1, благодаря принятым мерам А, риск смерти от загрязненной воды снижен с 5 до 2 %. В городе 2, после мероприятий Б, удалось снизить риск гибели жителей с 1 до 0 %, то есть полностью исключить. Что, на ваш взгляд, лучше: А или Б? Если вы рассуждаете как большинство людей, то отдадите преимущество мероприятиям Б – хотя это чистый идиотизм: при действиях способом А погибнет на 3 % меньше людей, а действия путем Б понизят смертность всего на 1 %. А по эффективности это втрое лучше, чем Б! Такая ментальная ошибка называется смещением нулевого риска. Этому феномену мы уделим внимание в следующей главе.

Вывод: мы плохо разбираемся в рисках и на глазок отмечаем только один – нулевой. Поскольку на уровне интуиции мы не чувствуем разницы, приходится считать. Когда вероятность известна – как в лотерее, – это легко. Но в обычной жизни бывает трудно оценивать риски – и тем не менее ясно: ни один из путей не ведет нас в обход всех возможных рискованных ситуаций.

Допустим, вы вынуждены играть в русскую рулетку. У вас револьвер, в его барабане есть место для шести патронов. Вы вращаете его, как колесо Фортуны, подносите ко лбу и нажимаете на спусковой крючок. Первый вопрос: если вы знаете, что в барабане четыре патрона, сколько вы готовы заплатить за то, чтобы вынуть оттуда еще два? Второй: если вы знаете, что в револьвере один патрон и его можно вынуть за деньги, сколько вы готовы за это заплатить?

Для большинства людей все просто: во втором случае нормальный человек готов заплатить больше, поскольку это сведет к нулю риск смерти. Но чисто теоретически это неправильно: в первом случае вы сокращаете вероятность гибели на две шестые, а во втором – только на одну шестую. Значит, первый вариант должен стоить вдвое дороже. Но что-то подталкивает нас к тому, чтобы свести риск к нулю, – да так сильно, что это может стать непомерно дорогим.

В предыдущей главе мы отметили, как мало внимания люди обращают на разницу между уровнями риска: мы ее практически не чувствуем. Чем страшнее опасность, чем более жуткие эмоции вызывает тема (например, страх перед радиацией), тем меньше нас трогает снижение риска. Два исследователя из Чикагского университета доказали, что люди равно боятся загрязнений токсичными химикалиями независимо от того, составляет ли риск заражения 99 или 1 %. Реакция иррациональная, но вполне обычная, распространенная. Без сомнения, нулевой риск для нас – нечто целительное и святое. Мы летим на него, как мотыльки на свет, и готовы потратить большие деньги на то, чтобы полностью изгнать из нашего мира даже крошечный, остаточный риск. При этом почти всегда эти средства разумнее было бы вложить в другие дела – ради снижения других рисков. Такую ошибку в принятии решений называют смещением нулевого риска (или ошибкой нулевого риска, zero-risk bias).