От крика Тагира вздрагиваю. Что же я делаю? Что? Но почему так легко. И чужие пальцы, легко касающиеся моей спины, так нежно прижимающие. И требовательные губы, рисующие дорожки на моей шее. Я таю. Наверно я кажусь легкомысленной и доступной. Это пугает лишь немного.

- Все в порядке,- детский голос несущийся из недр дома отрезвляет.- Дядь Тагир, а можно я в приставку поиграю?

- Да, — кричит начальник, а после склоняется ко мне и шепчет,- а я пока поиграю с твоей мамой. И снова руки, губы и я плыву.

- Ты просто космос,- шепчет Тагир, опаляя меня дыханием.- И я сам решу, кто мне нужен, поняла, женщина?

- Поняла,- стону, нехотя высвобождаясь из захвата хозяйских рук. – Я все поняла. Но не могу сейчас, прости. Не могу. И дело не в тебе.

Призрак прошлого снова оживает. В памяти всплывает взгляд воспаленных глаз, проводивших меня сегодня в гости к Тагиру. Это моё проклятье.

*******

О чем он думал, когда шел снова в этот старый, неухоженный двор, и ждал с упорством маньяка. Егоров затянулся почти закончившейся сигаретой. Дым был горьким, не приносящим облегчения. Его затошнило. Он ждал возвращения женщины, расковыривая эту рану с каким – то мазохистским удовольствием. Василий ухмыльнулся, вжал голову в плечи.

Она была первой, и так и осталась для него единственной. И от этого не сбежать и не избавиться. В кармане завибрировал мобильник. Машка. Василий сбросил вызов, и откинулся на спинку скамейки. Сколько он так просидел – он не знал, но уже точно понимал, что завтра он снова будет тут.

Двор осветился белесым светом. Он поднялся со своего поста, и пошел к арке, там его не будет видно, зато он сможет наблюдать, как довольная Светка выскакивает из джипа врага, и сонного мальчика на руках подонка – бандита. И она целует его в щеку, и льнет, как ласковая кошечка. И прядь золотых вихров ребенка, которая выбивается из-под шапочки. Интересно, Беросов черный, как адский рыцарь, Светка шатенка. А у мальчика льняные волосы, цвета зрелой пшеницы.

- Завтра на работу можешь не выходить,- в голосе Тагира начальственные нотки. «Эх, Светка, я ж для тебя был готов сдохнуть. А ты счастлива с монстром» - эта идиотская мысль в очередной раз отрезвила. В кармане снова требовательно ожил мобильник.

- Это не правильно.

Надо же. Все такая же упрямица. Он видел каждую черточку ее лица, освещенную тусклым фонарем. Все такая же. Только взгляд стал более усталым и выражение лица решительнее. Нет, все же Светка изменилась. Этот монстр ее перекроил. Говорят «Муж да жена одна сатана». Он то ее все идеализирует, а кто знает, какие делишки проворачивает эта дура, помогая своему любимому. Злость в груди завихрилась, расправила крылья, как огромная птица. Он ее старался забыть сначала, потом ненавидел, а теперь ревновал. До одури, до звона в ушах. Он ее хотел. И вот так нести на руках ее сына – он желал до болезненного спазма.

Василий развернулся, и меленно пошел по темной улице куда глаза глядят. Домой не хотелось, к матери тоже. Смешно. Жил – жил, а ничего не нажил, любви не нашел, а богатства и званий вот таких, какие он сейчас получал, ему и не нужно было.

- Василий Георгиевич, вы ж не не дежурите сегодня,- поприветствовал молодой заспанный летеха, стоящий на вахте.

- Спи, Петя, - ухмыльнулся Егоров. – Мне просто нужно с документами разобраться. Скоро  проверка приедет, а у нас конь не валялся.

Он прошел в кабинет, и достал из ящика бутылку с «документами». Компьютер приветливо мигнул экраном.

- Ну, за вас, Тагир Ромуальдович,- горько ухмыльнулся полковник полиции, не сводя глаз с монитора, с экрана которого на него смотрел бандит по кличке Барс. Его головная боль, а теперь еще и молочный брат. Василий опрокинул в себя огненную воду, отключил телефон и побрел к дивану.

Разбудил его резкий звонок стационарного телефона. Голова гудел. Егоров посмотрел на тусклое утро за окном  и почувствовал тошноту. Еще один бессмысленный день.

- Слушаю, — сквозь пересохшие связки. – Полковник Егоров.

- А ты не охренел ли, полковник? - резкий голос тестя, полный приказа, впился в мозг раскаленной иглой.- Я тебе мальчик что ли, мать твою, по ночам разыскивать твою задницу? Машка вся в слезах посреди ночи звонит. Мать твоя, колобродит.

- Святослав Валентинович,- устало вздохнул Василий, с трудом сдерживая слова, которые давно уже рвались на выход.- Я в отделе. Черт, мне что ли вам рассказывать, что у нас за работа. Вы же мент, по крайней мере им были. Специфику работы знаете.

- Ладно, не пыли, Василий,- хмыкнул генерал-лейтенант, Муромцев, и продолжил сладким тоном, от которого у Егорова встали дыбом волосы по всему телу.  – Понял я. Знаю где ты. Петька доложил. Далеко пойдет парень. Только вот, послушай меня, сынок. Слухами земля полнится. Узнаю, что Машка моя несчастна – сгною. И тебя и мамашу твою заполошную. Ты ей передай, что я не люблю ночных звонков и назойливых родственников. Стар я стал, понимаешь? Суперстар – весело заржал тесть, радуясь своей шутке. - Дочь одна у меня, поздняя. И ты ей, почему-то очень нужен. Болезненная любовь, но уж какая есть. Ты меня понял, сынок? В театр бы сходили, погуляли, на Мальдивы вас отправить, что ли?

Василий промолчал. Откинулся на спинку дивана, чувствуя себя мухой, запутавшейся в паутине. Он ведь не хотел Машку, не любил ее. Мать все зудела – женись, женись. Так ей хотелось породниться с самим Муромцевым. А он ведь жил, как в бреду. И Машка так трогательно ухаживала за Васькой после ранения. И не была гребаной стервой, а точнее умело скрывала свою сучью сущность. А еще он хотел отомстить – той далекой, любимой, предательнице. Отомстил. И теперь нет выхода. Как тюлень в рыбацкой сети – сдохнет, устав пытаться сбежать из замкнутого круга.

Черт, он оказался слабаком, и сейчас чувствует себя тряпкой. Надо вырваться просто из этого плена. И послать всех на три веселых буквы. И он уже открыл рот, чтобы сказать все, что думает, но заткнулся на полуслове, услышав продолжение монолога всесильного тестя...

- А бабу эту, под окнами которой ты днюешь и ночуешь пожалей. Дите у нее неразумное. Что будет, если я решу ее с пути скинуть? Соображаешь.

- Да,- просипел Василий, подавившись дымом от только что прикуренной сигареты. Этот человек никогда не бросает слов на ветер.

- Не да, а так точно, трищ генерал,- хмыкнул тесть.- На следующей неделе получишь звание, решил я вопрос. И это, отдыхай большее, сынок,- елейным тоном сказал Святослав, верный признак ярости.- И матушке приветы шли от нас с супругой. Слышал сестре твоей еще одна операция необходима. Поможем, все возможное сделаем, чтоб Мариночка жила, чей не чужие.

Сука, ведь знает на что надавить. Он будет держать его на кукане, до тех пор пока... Даже не хочется думать. Его любимая сестренка вот уже два года боролась с коварной болезнью, и если бы не старания генерала, ее давно бы уже не было. Егоров едва не взвыл, услышав несущиеся в трубку гудки. Но откуда этот старый пес все разнюхал?