‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Я лягу спать в гостевой,- спокойно сказал Егоров, задвигая дверцу кабины.- Маш, прости, я устал. Подождут генеральские внуки.

******

- Забудь, ты ему не нужна. Он просто сбежал от ответственности тогда, и сейчас ему хочется поиграться, понимаешь? Егоров женат, давно и прочно. И ничего не изменится, такие браки нельзя просто разрушить щелчком пальцев. Там шкурный интерес, — в голосе Катьки прозвучало столько злости, что я вздрогнула. Моя смешливая сестра оскалилась, как волчонок, и с силой бросила в мойку тарелку. – Нормальный же мужик за тобой ухлестывает, а ты снова танцуешь лезгинку на граблях. Егоров ни одной твоей слезинки не заслуживает. Или не помнишь, как мы уезжали из родного дома?

Я все помнила. Такое не забывается. У мамы тогда случился сердечный кризис. Катька совсем малышка, да я с пузом. Нашу жизнь сделали невыносимой. И мы позорно смылись, за бесценок продав любимый дом, который папиными руками был доведен до нашего идеала. Почти доведен. Папа умер, оставив недоделанной прихожую. Как плакала мама, когда обнаружила на новенькой двери надпись, что ее дочь шлюха, написанную несмывающейся краской.

- Кать. Тагир за мной не ухаживает, просто в знак благодарности нас пригласил в гости,- вздохнула я, понимая, что сестра моя права. Права во всем.- И тарелки не виноваты ни в чем. Это папин сервиз. Не надо, Кать. Я поняла все.

- Благодарность, Светик, это бутылка дешевого шампанского и коробка «Просторов»,- хмыкнула Катюшка. Интересно, откуда в ней столько мудрости? Она младше, но в житейских вопросах, похоже, переплюнет меня метров на двадцать.- А Тагир, твой, Ромуальдович с глузду съехал, только слюни не пускает.

- Да ну тебя,- вспыхнула я, судорожно запихивая в пляжную уродскую сумку, собранные в гости вещи. Черт. Ну почему у меня нет нормального саквояжа, на худой конец спортивного бага. Слова Катьки царапнули душу. И я бы с головой нырнула в этот омут, но...

- Дай сюда, горе,- вздохнула сестра, легко сложила теплую детскую кофточку,  монаший купальник, старенькие детские плавки, с принтом «Фиксики» и игрушечного робота. – Купальник у тебя, конечно, бомба. Ромуальдыч ослепнет от красотищи, шапку еще надо такую, знаешь...

- Шляпу,- подсказала я.- И он не мой.

- Оооо, немой, богатый и влюбленный альфа – мечта, а не мужчина. Так вот, о чем это я? А да, чепец, как у бенекдиктианки. Будешь как развратная монашка. Хотя, в таком пляжном костюме, не, не развратная, скорее давшая обет безбрачия, — заразительно захохотала моя несносная сестрица.  Я не сдержалась, и тоже прыснула со смеху, представив физиономию шефа, если я появлюсь пред его светлыми очами в белом апостольнике и купальнике с маленькой дырочкой на боковом шве. Времени зашить уже не осталось. Но там не заметно, почти.

- Ма, мы уже опаздываем,- влетел в кухню Васятка.- Ты нарукавники мои взяла для плавания? А робота?  Робота надо обязательно. А еще...

- А еще, успокойся,- вздохнула я, накидывая ручки сумки на плечо.

- Нет, я хотел сказать...

- Вась, потом. Пошли уже.

Белый Тигруля коротко мяукнул, проводив нас до двери.

Тагира я увидела сразу. Точнее его ноги, обутые в белоснежные кроссовки. Верхняя часть босса утонула в сумасшедшем количестве белых роз, обхваченных ручищами, похожими на ковши экскаваторов. Черт, местная «комиссия» уже на посту, а точнее во главе с главной сплетницей двора, заняла позицию на подъездной лавке. Я оглянулась на местных кумушек, очень надеясь, что нас не заметили. Судя по вытаращенным глазам и отвисшим челюстям мы все же не невидимы. Захотелось провалиться сквозь землю. Завтра весь дом будет знать, что лошадь из второго подъезда завела себе кобеля - бандита. И теперь миру придет пиндык.

- Втюрился,- тихо хихикнул Васька, и меня словно прошило разрядом тока. Захотелось схватить сына за руку и бежать. Закрыться дома на все обороты, забиться в темный угол.- А я не против. Ма, он хороший. И мне руку жмет всегда. Ма, давай его оставим?

- Это же не котенок,- вздохнула я, глядя, как приближается к нам огромный букет. – Вась, не неси глупости.

Ноги стали ватными, когда я почувствовала запах хищника, смешанный с тонким, солоноватым ароматом цветов. Он красив, как бог, и огромен как медведь. А еще я не хочу его, но Катька права, надо продолжать жить.

- Светик – пистолетик, я заждался,- прохрипел зверь, и мне показалось, что меня обнял мягкий бархат.- Сейчас подожди, — розы свалились на землю, к моим ногам, обутым в дешевые сланцы. – Я должен поздороваться с мужиком сначала, женщина. А потом будем целоваться.

- Я не буду,- всхлипнула я, уже осознавая, что вступила на опасную тропинку, и надо или сейчас соскакивать, или уже никогда.

«Никогда» - заголосил внутренний голос.

Тагир протянул руку Ваське, который взвизгнул от радости и повис на великане.

- Мам, шашлык. Мы будем есть шашлыки и купаться, а еще у дяди Тагира есть кинотеатр в доме. Ма...

- Садись, моя королева,- улыбнулся Тагир, от чего его лицо стало мальчишеским. Он уже усадил Васятку в детское кресло, и теперь ждал меня, распахнув дверцу машины.

- А цветы? – задохнулась я от жалости к валяющейся в пыли красоте.- Тут же состояние целое. И они же живые.

- Черт с ними,- снова превратился в себя босс.- Детка, они давно мертвые. Голландские розы назвать живыми очень трудно.

Я опустилась на корточки и собрала розы. Обхватила их за колючие стебли и уткнулась носом в пыльные лепестки. Мне было очень страшно сейчас. От того, что я все же решилась предать то, что так долго лелеяла – свою любовь. Я научусь, наверное, ценить и уважать мужчину, способного позаботиться о нас с сыном. Он вон даже детское кресло купил, ценник забыл отодрать. А сейчас заметил и судорожно скребет ногтями дурацкую наклейку. И Васька от Тагира в восторге.

Он уверенной рукой вывел со двора огромный джип. Я посмотрела в тонированное стекло и задохнулась, увидев стоящий под аркой призрак из прошлого, глядящий мне в душу больными глазами.

- Поехали быстрее,- прошептала я, борясь с желанием обернуться да черт возьми, я хотела выскочить из машины прямо на ходу. Сумасшествие. Права Катька, мне не нужен женатый предатель. Тагир положил руку мне на запястье и улыбнулся.