— Прошу вас, миледи, — говорит, приглашая в салон.

Забираюсь туда, и Ник, этот смелый парень, спокойно обходит машину и усаживается рядом, с другой стороны. Машина трогается.

Я смотрю в окно.

— Вы первый раз в Пхукете? — спрашивает мой спутник.

— Да. А вы?

— Уже и счет потерял, — говорит насмешливо.

— Что, тайская экзотика нравится? — решаю подколоть, намекая на знаменитые на весь мир местные массажные салоны.

— Да, очень. Здесь такие красивые пейзажи! И памятники природы, и культуры, — говорит Ник.

— И массажистки, — добавляю.

— Наверное. Не пользовался их услугами, — отвечает Ник.

— Что так? Не интересуетесь женщинами? Неужели такому, как вы, леди-бой больше нравятся?

— Кто? Ах, эти, — говорит Ник и хохочет. — Ну уж нет. В страшном сне разве что приснятся.

— Что так?

— Мне нравятся девушки, это раз. Европейской внешности. Это два. Наконец, я очарован одной дамой, которая об этом даже не подозревает. Это три и самое главное, — отвечает мой спутник.

«Ах, вот оно что, — думаю, глядя в окно. — Так бы сразу и сказал, что нашел себе новую подружку». Не понимаю почему, но ощущаю укол ревности. Становится неуютно. Хочется выйти из машины, здесь расстаться с Ником и не видеться больше никогда. Но я потеряюсь в Пхукете, поскольку ни карты у меня, ни смартфона. Надо бы новый купить. А на местном языке я не говорю, да и с английским у меня так себе. «Сэр, экскьюз ми, уэа из Бутик Хаус отэл?» — все, что смогу произнести. Потому придётся терпеть близкое присутствие Ника ещё некоторое время.

Минут через десять машина останавливается, и я спешу выйти.

— Прощайте, — говорю в салон. — Было приятно познакомиться.

— До свидания, — отвечает Ник с улыбкой. Глазки у него хитренькие какие-то. «Задумал что-то?» — думаю, но спешу в номер.

Там встречаюсь с Надей. Дальше — слёзы, сопли и обнимашки. Я думала, что она утонула в океане, она такой же вывод обо мне сделала. Теперь наговориться не можем. У каждой своя история. Оживленно болтаем целый час, но потом я говорю, что нам нужно в аэропорт. Попробуем обменять билеты или новые купить. У нас виза скоро закончится, а денег осталось в обрез.

Надя соглашается. Звоним в аэропорт и узнаем, когда ближайший рейс в Россию. Оказывается — через три часа. И даже есть свободные места! Быстро собираем вещи, сдаем ключи на ресепшене и выходим на улицу. Ловим такси, едем в аэропорт. Там покупаем (обменять так и не вышло, ну и ладно) новые билеты, и вот уже довольные проходим паспортный контроль.

Вернее, пытаемся пройти, поскольку Надя оказывается впереди, и пока она ждет, меня вдруг задерживают таможенники. Что-то лопочут по-тайски, а я ни слова не понимаю! Растерянно смотрю на них, а они тычут пальцами в мою сумку и опять что-то по своему: «бла-бла-бла!»

— Что вы от неё хотите? — подключается Надя. У неё, в отличие от меня, с английским гораздо лучше. Неслучайно местного парня подцепила. Кстати, он после катастрофы слинял в неизвестном направлении. Испугался, наверное.

— Пройти с нами! Осмотр! — отвечает офицер, тыча в меня пальцем.

У меня внутренности, кажется, холодеют. Неужели наркотики кто-то подкинул? А ничего иного я не пытаюсь вывезти: ни антиквариата, ни большой суммы денег, ни драгоценностей. Ни единой незаконной вещи, точно знаю.

Один офицер берет пластиковый контейнер с моими вещами, второй ведет вперед. Я оказываюсь между ними, словно конвоируют. Надя идет рядом и уговаривает не волноваться. Стараюсь к ней прислушиваться, а у самой душа в пятки. Вспоминается австралийский сериал, там ещё молодая Николь Кидман играла. Девушку, которой подкинули наркотики в Таиланде, кажется. И посадили в кошмарную тюрьму.

Неужели меня ждет такая же страшная участь?! Я готова вот-вот расплакаться от страха, с трудом сдерживаюсь.

Меня заводят в пустую комнату. Здесь только стол и два стула. Два офицера, что следовали вокруг, уходят, тут же появляется другой. У него звездочки на погонах. Понимаю: их главный. Мы с Надей смотрим на него выжидающе.

— Что произошло? — спрашивает она. — Почему вы задержали мою подругу? Она ничего противозаконного не совершала!

Говорит Надя по-английски, а мне потом переводит, чтобы я в курсе была.

— У нас есть основания предполагать, что… — он раскрывает мой загранпаспорт и читает на хорошем русском языке, хотя с сильным акцентом, — Лена Игоревна Василькова — мошенница. Она разыскивается российскими правоохранительными органами в связи с совершением ряда финансовых преступлений.

У нас с Надей челюсти отпадают. Так и сидим, глазами хлопаем, как две дурочки.

— Кто мошенница? Я? — спрашиваю шепотом, потому как в горле пересохло.

— Мы вынуждены вас экстрадировать в Россию, — говорит полицейский. — Конвой!

Заходят те двое офицеров. И меня, и Надю зачем-то заковывают в наручники. Мы обе в таком глубоком шоке, что даже не понимаем, как себя вести. Не сопротивляемся, словно два ягнёнка, ведомых на заклание и смирившихся со своей судьбой. Но то, что дальше происходит, это полный треш! Полицейские подходят к нам сзади и каждой неожиданно залепляют рот скотчем. Тут уж вы не выдерживаем и мычим, пытаемся вырваться. Бесполезно. Сзади руки наши держат крепко. А финал и того страшнее: каждой на голову надевают черный мешок.

Истерика? Это слабое слово для обозначения того, что чувствую я. Надя наверняка то же самое. Мы достигли такого состояния, что даже вырываться перестали. Ослабли обе. Только носами сопим и мелко трясёмся обе. Нас берут за руки ниже локтя и ведут куда-то. Перебираем ногами, стараясь не упасть, хотя идти в полной темноте ой как тяжко!

Нас проводят какими-то коридорами, становится слышнее звук аэропорта, по ногам пробегает холодок. Значит, вышли на улицу. Мне кажется: сейчас посадят в машину и повезут в тюрьму. Но вместо этого ведут дальше, потом направляют чуть вверх. Делаю шаг и понимаю: под ногами лестница. Металлическая. Всё сильнее запах авиационного керосина.

Тут до меня доходит: да это же трап самолёта! «Пожалуйста, верните меня домой, — прошу сама кого не знаю. — А уж там всё выяснится. Ну как из меня преступница? Я кредит на ноутбук выплатила, ипотеку плачу исправно. Я хорошая!»

Нас заводят в самолет. Звуки снаружи заглушаются потому что. Усаживают в глубокие мягкие кресла. Но снимать наручники, мешки и скотч не спешат. Пристегивают ремнями безопасности. Оставляют в таком состоянии и уходят. Слышу, как закрывается дверь. Отъезжает трап. Начинают разгоняться двигатели.

Легкий толчок, и самолёт стартует с места, выезжая на взлетно-посадочную полосу. Вскоре он разбегается и взмывает в небо. Меня вдавливает в кресло, и я старательно глотаю, чтобы избавиться от противного ощущения в ушах.

«Вот и всё, — думаю в отчаянии, но с крошечной долькой надежды. — Мы летим домой».