– Добрый вечер, Глеб, – голос Лизы звучал ровно.

Похоже, она не расстроена и не проплакала весь вечер. Это немного задевало. Он надеялся, что она сильно переживает из-за общения с его матерью, что злится и не находит себе места. И уж точно не рассчитывал на подобное спокойствие и даже умиротворенность.

– Добрый вечер, – откликнулся Глеб. Если ей так важно поздороваться, он это сделает. – Ты поссорилась с моей мамой?

– С какой стати мне с ней ссориться? – Глебу показалось, что он увидел скупую улыбку на ее лице. – Она сказала все, что обо мне думает. Я поняла, что мое присутствие в твоем доме нежелательно, и ушла. Деньги я верну.

– Причем тут деньги?! – возмутился Глеб. – Я тебе что, про них что-то сказал? Что за фокусы? Возвращайся, я жду.

– Найдешь себе другую повариху, – усмехнулась Лиза. – А я уже нашла себе другую работу и жилье. А то, что тебе должна, верну, не сомневайся. Это и мне важно. Не люблю быть в долгу.

– Да, моя мама порой бывает невыносимой, сам знаю. Но почему ты послушала ее?

– А я ее и не слушала. Но я никому не позволяю говорить со мной в таком тоне. И тем более, делать неправильные выводы, – в голосе Лизы послышалась улыбка. Она еще и улыбается?!

– На работу тебя взял я. Так почему ты не поставила меня в известность, что уходишь? Не я с тобой ругался. Причем тут вообще моя мама?

– Я уже нашла другую работу, и меня все устраивает, – повторила Лиза.

– Неужели так трудно было позвонить мне и рассказать, что произошло? Это же секундное дело… Неужели я не заслужил элементарной благодарности?

Глеб в сердцах завершил разговор. Заранее знал, что она ответит. Что она его о помощи не просила, что приняла ее только потому что… Неважно, почему она ее приняла. Хотя ей в тот момент идти было особо некуда. Но так удобно все для Лизы сложилось, и она воспользовалась удачным стечением обстоятельств…

Все бабы одинаковы! Никакой благодарности, ни малейшего желания попытаться разобраться в ситуации. Проще демонстративно уйти и изображать из себя жертву.

Нашла себе другую работу? Отлично! Есть где жить? Еще лучше…

Глеб удалил с мобильника номер Лизы. Он не сомневался – она первой звонить не будет. А он не будет умолять ее вернуться.

Чем Лиза отличается от его матери? Да ничем! Сама нашла на что обидеться, сама же обиделась, ушла, и он же еще и виноват. Не он выгонял ее из дома, не он говорил обидные слова. Неужели нельзя было позвонить и объяснить, что происходит?

Но это же женщины! У них своя логика, которую понять невозможно. Да и не стоит тратить на это время. Все равно ничего не получится.

Глава 23

Лиза проснулась в отличном настроении. Впервые за долгое время она так выспалась, хоть и легла вчера поздно. Но и засиделась за полночь она вовсе не потому что думала о чем-то тягостном. Не расстроил ее и разговор с Глебом, разве что, после него в душе поселилась легкая грусть. Ее причины, кстати, Лиза так и не поняла и посчитала ее проявлением излишней сентиментальности. Она просто-напросто зачиталась, найдя в небольшой библиотеке Игната Федоровича интересную книгу. И когда читала вот так вот запойно в последний раз, тоже уже не помнила.

Звонок будильника ворвался в просыпающийся уже мозг мягко и ненавязчиво. И перед тем, как выйти из комнаты, Лиза даже сделала нехитрую зарядку.

– А ты чего в такую рань подскочила? – вошел в кухню Игнат Федорович.

Выглядел он до потешного по-домашнему во фланелевой старомодной пижаме. Растрепанный и заспанный он почему-то напомнил Лизе папу Карло. Во всяком случае, она себе его примерно таким и представляла.

– Присаживайтесь, сейчас будем завтракать, – улыбнулась Лиза мужчине, снимая с огня сковороду. – У меня как раз все готово.

– Завтрак – это хорошо! – потер руки Игнат Федорович. – Давненько мне его никто не готовил, – с довольным видом уселся он на стул и постелил на колени салфетку.

– А вы… живете один? – аккуратно поинтересовалась Лиза.

Вчера она не задалась как-то этим вопросом. Но мужчина он был в расцвете сил. Возможно, у него есть любимая женщина. Хотя, еще вчера его квартира показалась Лизе именно холостяцкой, где не чувствовалась рука женщины.

– Один… Уже одиннадцать лет, как не стало моей любимой Клары, – с грустью отозвался Игнат Федорович.

Лиза же подумала – неужели все эти годы он хранит верность своей жене, ушедшей в иной мир? Это было достойно только восхищения, хоть и вызывало жалость.

– Ох! Такого пышного омлета я еще не ел. Но даже ради него не стоит вставать так рано. Особенно по выходным, – приговаривал Игнат Федорович, уплетая завтрак за обе щеки.

– Ну я же обещала вам приступить уже сегодня к работе.

– Так выходной же, – удивленно посмотрел на нее мужчина. – Суббота… Ах, ты ж боже мой! – хлопнул он себя по лбу, да так звонко. – Ну я опять потерял счет дням недели. Прости, милая, сбил тебя вчера с панталыку…

– А я решила, что вы работаете по субботам, – рассмеялась Лиза. – Но в любом случае, я не сплю долго.

– Ранняя пташка, значит, – кивнул Игнат Федорович. – Вот и я не сплю…

Лиза разлила по чашкам чай и достала из холодильника масло и варенье для тостов.

– Игнат Федорович, а вы… всю жизнь занимаетесь этим делом? – поинтересовалась Лиза.

– О нет, дорогая, далеко не всю. Но столярничаю с ранней молодости, – охотно поделился мужчина. – А инструмент я делал только для своей Клары. Она у меня была скрипачка. Виртуозная, должен сказать. Правда, артрит ее заставил рано отказаться от любимого дела. И тогда она стала преподавать в музыкальной школе, а я частенько ремонтировал детишкам инструменты по ее просьбе. Ну и как-то решил попробовать себя и в их изготовлении…

В следующие десять минут, пока убирала со стола, Лиза узнала историю почти всей жизни этого мужчины. Выяснилось, что жена его была старше аж на пятнадцать лет. Большая ли это разница в возрасте супругов или нет, она не знала. Да и не это важно. Гораздо важнее, что старше в их союзе была именно женщина. И даже так умерла жена Игната Федоровича все равно рано, в возрасте пятидесяти пяти лет. А самому Игнату Федоровичу не так давно исполнилось сорок шесть.

Показал хозяин и портрет супруги.

– Сколько же ей тут лет? – всматривалась Лиза в изображение удивительно красивой женщины, изображенной пастелью.

– Этот протрет с Клары написал молодой художник за пять лет до ее смерти. Во время прогулки по парку…

Получалось, что на портрете ей в районе пятидесяти. Но выглядела она гораздо моложе. А глаза женщины и вовсе показались Лизе юными и наивными, а еще добрыми и очень красивыми.

– Сразу видно, что она была очень хорошей.

– Лучшей, – вздохнул Игнат Федорович. – И коль уж у нас с тобой, Лизонька, завязалась такая откровенная беседа, хочу еще кое-чем поделиться, – хитро добавил он и поманил ее за собой.

Этот мужчина Лизе нравился все больше и больше. И в его компании совершенно не было скучно. Не отравляла ей настроение даже легкая грусть, что поселилась в сердце со вчерашнего вечера.

– Но это же… лира? – бережно держала Лиза в руках изящный изогнутый инструмент со струнами.

Он выглядел как новый, и от него даже еще пахло лаком. И украшен он был резьбой в виде веточек дерева, да еще и с листиками. Прелесть! – это определение больше всего подходило инструменту.

– Все верно! – обрадовался Игнат Федорович. – Это лира – младшая сестра арфы. Но в отличие от царицы инструментов, как прозвали арфу в Древней Месопотамии, лира застыла в вечности, став бессмертным символом поэзии. А ведь когда-то ее боготворили… Вот и Орфей был лиристом.

– Игнат Федорович, а вы ее сделали сами?

– Вот этими вот руками, – не без хвастовства отозвался мужчина. – Но это не на продажу, а для души, так сказать…

В компании Игната Федоровича первая половина дня пролетела как-то незаметно,