Все дело в том, что истории Лорен о счастливых поездках и заботливом муже будят во мне зависть. Все могло бы быть гораздо проще, если бы не было двух других. Поездки в отпуск когда угодно, ужины в публичных местах, где все бы видели, какая мы красивая пара, и муж, открывающий входную дверь каждый вечер, а не дважды в неделю. Даже вчерашней ссоры бы не случилось – для нее просто не возникло бы причин.

Собираю стетоскоп и ножницы, когда приходит сообщение от Сета. Оживляюсь, увидев его имя. Захлопнув ящик, предвкушаю просьбу о прощении. Конечно же, я приму извинения. И даже извинюсь сама, что спровоцировала ссору. Таить обиду нет смысла. Но открыв сообщение, я вижу нечто неожиданное. Во рту пересыхает.

«Кое-что прихватил. Извинюсь и буду выбираться. Люблю тебя».

Я пялюсь на слова, пытаясь понять, о чем речь, и тут до меня доходит: сообщение предназначалось не мне. Сет ошибся, отправил его неправильному адресату. Мучительно осознавать, что видишь сообщение от мужа, предназначенное другой женщине. И еще мучительнее, когда это происходит с твоего разрешения. Кому именно? – с горечью думаю я. – Реджине или Ханне? Сжимаю веки, убираю телефон в карман и делаю несколько глубоких вздохов, прежде чем выйти за дверь. Я справлюсь. Я сама на это подписалась. Все хорошо.

Между пациентами я вновь и вновь перечитываю сообщение Сета, гадая, откуда именно он собирается выбираться, и пролистываю фотографии Реджины. Потом решаю написать Ханне – может, удастся получить какую-то информацию.

«Привет! Надеюсь, ты в порядке. Пишу узнать как дела».

Отправляю сообщение и убираю телефон в карман, но уже через пять минут, меняя чей-то катетер, понимаю, что пришло сообщение.

– Ой, забыла выключить звук, – подмигиваю я пациенту, мужчине средних лет с болями в груди.

– Посмотри, что там, милочка, – отвечает он. – Я знаю, как для молодежи важны телефоны.

Это сообщение от Ханны.

«Спасибо за заботу. Все отлично! Когда приедешь в Портленд?»

Сообщение почти слишком радостное. Когда мы виделись в последний раз, она жаловалась, как Сет спрятал противозачаточные, чтобы она забеременела.

«У вас с малышом все в порядке?» – пишу я. И, подумав, добавляю: «Возможно, в этом месяце, но позже. Давай встретимся!» – «Договорились. Было бы здорово».

Убираю телефон обратно в карман, невольно нахмурив брови. Ханна счастлива. «Молодец, Сет», – бормочу я.

Прошло уже четыре часа, а Сет все еще так и не понял, что отправил сообщение неправильному адресату. Не представляю, как он выкрутится, когда наконец это выяснится. Как себя ведут в подобных ситуациях? Прости, дорогая, сообщение предназначалось другой жене.

Насчет Реджины – невозможно оставаться в стороне теперь, когда знаешь, что всю нужную информацию можно найти в Интернете. Даже жутковато: всю твою жизнь могут просмотреть без твоего ведома. Я рассматривала фотографии, заходила на страницы ее друзей, искала под их записями ее комментарии. Я хочу знать больше, знать все – даже то, как она общается с людьми.

– Ты весь вечер сидишь в телефоне. – Дебби, медсестра средних лет, приносит на пост стопку медкарт. Ее волосы заплетены во французскую косу, лента в которой столь же ярко-желтая, как нашивки на ее униформе. Я возвращаюсь к телефону, ничего не отвечая и надеясь, что она поймет намек. Меньше всего мне сейчас хочется отвечать на вопросы, особенно если учесть, что Лорен уже меня допросила.

Дебби опускает медкарты на стол, подкрадывается ко мне и поднимается на цыпочки, пытаясь разглядеть дисплей. Ее широкие бедра касаются моей руки, и я бросаю на нее взгляд, вполне ясно говорящий «Отстань!». Среди медсестер даже гуляет шутка на эту тему – если кто-то сует нос не в свои дела, просто назови его Дебби и скажи оставить тебя в покое.

– Что ты там смотришь? – щебечет она, когда я поднимаю локти, чтобы отстранить ее от экрана.

Некоторым людям неведомо понятие личного пространства. Я прижимаю телефон к груди, пряча экран, и бросаю на нее сердитый взгляд.

– Бывшая девушка, – с видом знатока констатирует она, сложив руки на пышной груди. – Я постоянно захожу на страницу бывшей Билла.

Дебби и Билл женаты всю мою жизнь. Что за бывшая девушка может угрожать такому стабильному браку? Хочу спросить, хотя с Дебби это обязательно выльется в продолжительную беседу. В итоге любопытство все же берет верх и я все-таки спрашиваю:

– Что ты имеешь в виду?

– О, милая. Поживешь с мое…

Я смягчаюсь. Очевидно, я – не единственная женщина, способная на необдуманные поступки из-за неуверенности в себе. Мысленно выстраиваю вопрос, ничем не выдающий моей ситуации.

– Как ты с этим справляешься – с сомнениями в его любви?

Дебби удивленно моргает:

– Меня волнует не его любовь, а их.

Кто-то проходит мимо с чашкой кофе в руках. Дебби пережидает, когда человек исчезнет за углом.

– Женщины бывают очень коварны, если ты понимаешь, о чем я, – продолжает она, посылая мне взгляд, говорящий, что я должна понимать, о чем она. – У меня никогда не было много подруг, только Анна, мама и сестра. Впрочем, в телешоу и фильмах женщин частенько выставляют не слишком положительно.

– Пожалуй, да.

– Ну вот, и я не хочу ничего пропустить. Я ведь знаю себе цену.

Дебби осматривается, чтобы убедиться, что нас никто не услышит, и наклоняется поближе ко мне, так что я чувствую аромат ее геля для душа с запахом сакуры.

– Я увела его у лучшей подруги.

– Билла? – недоуменно уточняю я.

У Билла большой живот и тонкие ноги, а волос на голове осталось так мало, что они растут в форме подковы. Сложно поверить, что когда-то его нужно было уводить.

– И ты до сих пор… заглядываешь в ее профиль?

– Разумеется, – уверенно заявляет Дебби, достает из кармана жвачку и предлагает мне половину. Я качаю головой, и она засовывает пластинку в рот.

– Почему?

– Потому что женщины никогда не отказываются от своих желаний. Они видят чужого мужчину, внимательного и красивого, и вспоминают, чего им не хватает в собственной жизни.

Я чувствую во рту горький привкус и жалею, что отказалась от жвачки. Дебби беспокоится из-за той, которая была бывшей Билла двадцать лет назад… Насколько же сильно я должна беспокоиться из-за женщин, которых мой муж обхаживает сейчас?

В этот момент у нее пиликает пейджер. Она посылает мне усталый взгляд, снимает его с пояса и смотрит на экран.

– Пора бежать, детка. Поговорим позже.

Я наблюдаю, как она размашистыми шагами уходит по коридору, скрипя белыми «Рибоками». Дойдя до лифтов, она оборачивается, смотрит на меня и возвращается, уперев руки в бока.