А ты проверь, красная ли у них подошва, – захотелось сказать мне.

В конце вечера, когда все начали расходиться по общежитиям, Сет решился сделать первый шаг.

– Это самые сексуальные туфли, которые я видел.

С такой фразы он начал знакомство. И продолжил:

– Я бы пригласил их на свидание, но боюсь, они откажут.

И Вторник ответила:

– Ну тогда пригласи меня.

Они поженились через два месяца после выпускного. Сет уверял, что за два с половиной года отношений у них не было ни единой ссоры. Он говорил об этом с гордостью, но я чувствовала, как удивленно приподнимаются мои брови в ответ на эту глупость. Ссоры – наждачная бумага, выравнивающая первые годы отношений. Разумеется, множество неровностей возникает и после, на протяжении всей жизни, но ссоры снимают все наносное, открывая другому человеку то, что для тебя действительно важно. Они переехали в Сиэтл, когда друг отца предложил Сету работу. Но Вторник так и не смогла привыкнуть там к местному климату – постоянной пасмурности и мелким дождям. Ее недовольство постепенно переросло во враждебность. Она начала открыто обвинять его, что он увез ее от семьи и друзей плесневеть во влажном, промозглом Сиэтле. Потом, через год после свадьбы, он поймал ее с противозачаточными таблетками и она призналась, что не хочет детей. Сет был обескуражен. Весь следующий год он пытался убедить ее поменять решение, но Вторник оказалась карьеристкой, а мой дорогой Сет – семейным человеком.

Она поступила в юридический университет в Орегоне, исполнив свою мечту. Они договорились взять паузу в отношениях на два года ее учебы. Сет хотел найти новую работу где-нибудь поближе к ней, но дела его компании шли очень успешно и он вкладывал туда все больше сил. Когда у владельца случился удар, он согласился продать компанию Сету, которому доверял управление два предыдущих года. Это воспрепятствовало переезду Сета в Орегон. Но он не оставил Вторник, поскольку слишком сильно ее любил. Так он и проводил бесконечные часы за рулем. Иногда Вторник приезжала в Сиэтл, но чаще жертвовать приходилось Сету. Это – первая причина, по которой я осуждаю Вторник и считаю ее эгоистичной женой. Сет открыл офис в Портленде не только потому, что там неплохие перспективы для бизнеса, но и для того, чтобы быть ближе к Вторнику. В начале наших отношений я спрашивала его, почему он с ней не разведется. Он тогда посмотрел на меня почти с жалостью и спросил, бросали ли меня прежде. Разумеется, бросали – а какую женщину не бросали? Родитель, любовник, друг. Возможно, он просто попытался отвлечь меня от вопроса. И это сработало. На глаза навернулись слезы, нахлынули воспоминания об обидах, и я поверила, что Сет – мой спаситель. Он не оставит меня, несмотря ни на что. В тот момент я поняла Сета, даже в каком-то смысле им восхитилась. Он не бросал, но у медали была и обратная сторона – он не бросал никого. Скорее, подстраивался. Вместо развода он нашел себе новую жену – которая захочет родить ему детей. Я стала второй женой. Вторник в обмен на возможность остаться без детей согласилась официально развестись с Сетом, чтобы я вышла за него замуж. Я должна была стать матерью его детей. До… Ханны.

– Сет, – зову я и повторяю еще раз, уже громче: – Сет…

В окно спальни ярко светит луна, освещая лицо моего мужа, который медленно открывает глаза. Я разбудила его, но, похоже, он не сердится. Сегодня вечером Сет стоял за моей спиной, обхватив меня руками за талию, и медленно целовал в шею, пока мы смотрели на город. Я простила его где-то между съеденной им миской лапши и сексом и сейчас чувствую только одно – безграничную любовь.

– Да? – глухим сонным голосом отзывается он, и я прикасаюсь к его щеке.

– Ты злишься на меня за то, что случилось с нашим ребенком?

Он переворачивается на бок, и я больше не вижу его лица – только линию носа и сине-зеленый глаз.

– Уже полночь, – сообщает он, будто я не в курсе.

– Знаю, – мягко отвечаю я. И добавляю: – Я не могу заснуть.

Он вздыхает и трет рукой лицо.

– Я злился, – признается он. – Но не на тебя… На жизнь… На Вселенную… На Бога.

– И поэтому ты нашел Понедельник?

Мне приходится собрать все свое мужество, чтобы произнести это предложение. Словно мне нужно разрезать грудь и вынуть собственное сердце.

– Понедельник не заменила тебя, – помедлив, отвечает он. – Поверь, я искренне привязан к тебе. – Он протягивает руку и нежно гладит мое лицо теплой ладонью. – Все вышло совсем не так, как нам бы хотелось, но мы по-прежнему здесь и наши чувства реальны.

Он так и не ответил на мой вопрос. Я облизываю губы, раздумывая, как сформулировать его иначе. Я чувствую нестабильность собственного положения в нашем браке, не знаю, куда стремиться.

– Мы могли бы взять приемного ребенка, – предлагаю я. Сет отворачивается.

– Ты же знаешь, я хочу не этого, – отрезает он. Конец истории. Я уже поднимала тему, и каждый раз он резко пресекает разговор.

– А если с Понедельником случится то же самое? То же, что со мной.

Он снова резко поворачивается ко мне, но на этот раз во взгляде нет доброты. Я вздрагиваю.

– Зачем ты говоришь такие ужасные вещи?

Он садится, я тоже приподнимаюсь на локтях, и мы вдвоем смотрим в эркерное окно на звезды.

– Я… не имела этого в виду, – быстро оправдываюсь я, но Сет продолжает негодовать:

– Она – моя жена. Как думаешь, что я сделаю?

Я прикусываю губу, сжав в кулаке одеяло. Надо же было сказать такую глупость! А ведь сегодняшний вечер так хорошо прошел!

– Просто… Ты оставил меня. И нашел ее…

Он уставился в пустоту невидящим взором. Я замечаю, как двигаются мышцы его челюсти.

– Ты знала, что я хочу детей. И я здесь. Рядом с тобой.

– Разве? – возражаю я. – Тебе нужны еще две женщины…

– Довольно, – обрывает он, вылезает из кровати и берет штаны. – Мне казалось, мы закрыли эту тему.

Я наблюдаю, как он надевает их, а потом, даже не потрудившись застегнуть пуговицу, натягивает футболку.

– Сет, ты куда? Слушай, прости. Я просто…

Он направляется к двери, а я сажусь на кровать и опускаю ноги на пол. У меня твердое намерение не дать ему уйти. Только не так.

Бросаюсь к нему, хватаю за руку и пытаюсь удержать. Все происходит мгновенно – его рука отталкивает меня. Потеряв равновесие, я заваливаюсь назад. Ударившись ухом об тумбочку, падаю спиной на деревянный пол. Зову Сета, но он уже в коридоре. Поднимаю руку к уху, чувствую теплую струйку крови на кончиках пальцев, и в этот момент с грохотом захлопывается входная дверь. Я подскакиваю – не из-за громкого звука, а из-за отразившегося в нем гнева. Не следовало этого делать – будить его посреди ночи и рассуждать о погибших младенцах. Случившееся тяжело далось не только мне, Сет тоже потерял ребенка. Я встаю, ноги слушаются плохо. Зажмурив глаза, обхватываю рукой кровоточащее ухо, жду, пока пройдет головокружение, и медленно иду в ванную. Включаю свет, чтобы оценить ущерб. На внешней стороне уха сантиметровый порез вдоль хряща. Сильно болит. Я протираю его спиртовой салфеткой и наношу мазь. Кровь остановилась, но боль не уходит. Вернувшись в спальню, я долго смотрю на кровать – пустую, со смятым бельем. На подушке Сета еще виден отпечаток его головы.