– Отрицаем, – сказал Савин. – Очень дажерешительно. И тем не менее – последнее слово не за вами. Насколько я понимаю,отвечать за свои грехи на Страшном суде придется и верующим, и атеистам?

– Безусловно.

– Отсюда следует: если бог существует, то даже неверящим в него гарантированы те же два шанса, что и вам. Не так ли?

– Из вас получился бы хороший схоласт.

– А если серьезно? – спросил Савин.

– Серьезно? Вы не верите в загробное бытие. Вы всеголишь пытались найти способ изящно отразить мой выпад. И отразили, согласен. Номожет случиться и так, что этот ваш «ответный удар» станет первой трещинкой вмировоззрении атеиста, первым шагом по дороге, которая приведет к вере. Такиеслучаи бывали и в наше время – несгибаемые, казалось бы, атеисты становилисьверующими…

– Их слишком мало, – сказал Савин.

– И первых христиан можно было когда-то пересчитать попальцам… Остановите здесь, пожалуйста.

Они уже въезжали в Монгеруэлл. Савин плавно подвел машину ктротуару – он не любил тормозить резко, в стиле детективов с телеэкрана.Солидный, чуточку опереточный полисмен бдительно отметил взглядом иностранныйномер машины и прошествовал дальше.

– Хотите знать, в чем еще одно вашепреимущество? – спросил вдруг патер.

– Хочу, – кивнул Савин. Он не торопился – емуоставалось миль пятьдесят, а время едва перевалило за полдень.

– Вы такие целеустремленные. – В голосе патераявственно промелькнула ирония. – Вы несетесь на мощных машинах повеликолепным автострадам, ни на секунду не забывая о высотных зданиях, сетиГлобовидения и штурмующих Юпитер космических кораблях. Попробуйте остановитьсяи оглянуться, побродить среди холмов, которые ничуть не изменились за последнюютысячу лет, у моря, вдали от грохота цивилизации и мельтешения ее огней.Попробуйте пожить медленнее, чтобы мир за окном машины не сливался в пеструюполосу. И кто знает, может, обнаружите…

– Что именно?

– Иногда это дает странные результаты. Я не зряупоминал о случаях, когда воинствующие атеисты становились верующими. Буквальнодва дня назад здесь, в Монгеруэлле, ко мне обратился один темпоральный физик,напрочь разуверившийся в своем деле и, по-моему, склоняющийся к богу… Всего вамнаилучшего.

Он поклонился, захлопнул дверцу и неторопливо зашагал прочь– маленькая сухощавая фигурка в черной сутане, очень уместная среди старинныхдомов Монгеруэлла. Интересный попище, подумал Савин, трогая машину. Но о какомэто Т-физике он говорил? Неужели? Вот это везение, если так, вот это удача…

За пределами Монгеруэлла он прибавил скорость.Жемчужно-серый, прямо-таки в тон погоде, «гарольд», словно кабан сквозь камыши,мчался сквозь редкие струи дождя по исчерченной разноцветными зигзагами чернойавтостраде. Ровное урчание мотора и сто раз испытанный, но всегда пьянящийохотничий азарт приятно щекотали нервы. Снова все нужно было начинать с нуля,впереди была Неизвестность, которой, хотела она того или нет, предстояло статьИнформацией, на полчаса или час способной приковать к экранам сотни миллионовлюдей.

Савин остановил машину. Вылез, прошел метров двадцать ивстал над обрывом. Бессмысленно метались чайки, далеко внизу волны разбивалисьо граненые скалы, ветер трепал плащ и волосы.

Он долго стоял так, потом вернулся к машине, сел за руль изакурил, не закрывая дверцы. Рассеянно щелкнул клавишей. Вспыхнул маленькийцветной стереоэкранчик, автоматически включилась «панорама». Пять секунд –щелчок – переход на другой канал; пять секунд – щелчок – переход.

Услышав свою фамилию, Савин встрепенулся и тронул кнопку.Молодой диктор вещал с хорошо отрепетированной торжественностью:

– Итак, Золотой Кон в Шотландии! Вчера в Эдинбургприлетел Константин Савин, входящий в десятку лучших и всемирно известныхрепортеров Глобовидения, удостоенных высшей награды Международной организациижурналистов – Золотого Пера. Машину Савина видели затем в Глазго и Баллахулише.Что ищет в Шотландии один из королей объектива? Пока неизвестно. Как удалосьустановить нашим репортерам, Савин не в отпуске, следовательно, он в поиске.Что на этот раз? Вспомним фильмы Савина последних трех лет. Их темы – поискидинозавров в сельве Амазонии и золота инков в Андах, репортаж о работеэкспедиции «Селена-4», искавшей на Луне следы пришельцев, работа о тайнахархивов Ватикана, «По следам полковника Фосетта», «Вновь о Железной Маске»,«Ценности РСХА», «Двойники и История». Что на этот раз? Неужели Шотландия дастЗолотому Кону материал для нового фильма, не уступающего предыдущим? Что это засенсация, которую проморгали мы? Посмотрим, будем ждать…

Он загадочно улыбнулся зрителям и исчез с экрана. На сменуему появились титры «Двойников и Истории». Савин ударил себя по колену: «Ах,черти!» – выключил стереовизор. Сердиться было бы смешно и глупо, –гоняясь за тайнами и сенсациями, будь готов к тому, что однажды тебя затянет всобственный механизм. В другое время и в другом месте это не имело бы дляСавина ровным счетом никакого значения, но сейчас… А что, собственно, сейчас?Ты не детектив, сказал он себе, и твое нынешнее дело ничего общего с криминаломне имеет. И все же…

Савин разгладил на колене подготовленную отделом информацииГлобовидения справку, перечитал еще раз. Полторы тысячи жителей, два отельчика,пять кабачков, три десятка рыболовных суденышек, давно заброшенный и непредставляющий никакого интереса ни для туристов, ни для историков замоккакого-то полубарона, полуразбойника XV века. Промышленных предприятий нет,сельским хозяйством не занимаются, каких-либо контор, равно как и любых другихучреждений, нет…

Через пятнадцать минут Савин въезжал в городок – тихий,безмятежный и чистый. Дома и уличные фонари здесь были неподдельно старинными,как и вывески, решетки крошечных газонов, почтовые ящики. Даже кошка,неторопливо переходившая улицу, чем-то неуловимо отличалась от своих товарок изГлазго или Баллахулиша, Савин пугнул ее гудком – она и ухом не повела.

Отель назывался «Вереск». Три этажа в шесть окон по фасаду,вывеска, торчавшая перпендикулярно стене на затейливом литом кронштейне, –старинная орфография и вполне приемлемо нарисованный куст цветущего вереска.Любителей древностей здание непременно умилило бы. Савин не причислял себя ктаковым. Старинные дома ему просто нравились. Не больше.

– Но некому готовить вересковый мед… – пробормоталон задумчиво, взял с заднего сиденья чемодан и вошел в отель.

Портье (он же наверняка владелец и все остальное) сидел застаромодной конторкой и читал выходившую в Глазго газету. Он был стар, нонемощным не выглядел. Ему же просто нечем заняться, подумал Савин, никакогодругого дела у него нет, вот и торчит здесь, отель наверняка приносит дохода насамую малость больше, чем автомат, торгующий в Гренландии льдом…

Старичок молча отложил газету и раскрыл солидный гроссбух.