Я кивнула. Хотя сколийские законы и разрешали Демонам проносить оружие в зоны посадки космопортов, земные законы были строже. Поэтому мы довольствовались компромиссом: все время, пока мы находились в зоне, наше оружие оставалось у охранников.

Я вытащила из подошвы выкидной нож, и охранники тут же взяли лазеры на изготовку. Я протянула нож женщине. Она оцепенело уставилась на него, потом спрятала свой лазер в кобуру и взяла у меня нож. Потом я сдала ей духовую трубку, спрятанную у меня в рукаве, и маленький игломет из-под пояса. Она держала весь этот арсенал, будто не зная, что с ним делать.

— Это все? — спросила она.

— Да, — кивнула я.

Мужчина посмотрел на экран детектора и указал на металл в моей куртке.

— Это обязательно включит сигнализацию.

Я сняла куртку и протянула ему. Под курткой у меня была Нижняя Форменная Одежда тип 3, класс отделки 6 — другими словами, простой черный пуловер. Однако когда мужчина обнаружил защитную металлическую чешую еще и на моем нижнем белье, его я снимать отказалась наотрез.

Он покраснел:

— Я не имел в виду… конечно, нет.

Я провела рукой по своему торсу, потом по голове, потом по бедрам.

— У меня там еще биомеханическая система.

Он присвистнул:

— Ладно. Попробуйте еще раз. Посмотрим, что получится.

Я обошла арку и сделала еще один заход. Сирены взвыли так же громко, как в первый раз. Охранники вежливо, но решительно обыскали меня на предмет спрятанного оружия. Так же вежливо они заставили меня пройти через детектор еще три раза и только после этого поверили, что сигнализация срабатывает на металл в моей одежде и на биомеханическую сеть в организме.

Тем временем очередь за мной все росла и росла.

— Чисто, — сказала наконец женщина.

Мужчина кивнул:

— Олл райт. Можете проходить, праймери.

Кто-то в очереди зааплодировал. Я рассмеялась — и половина людей подпрыгнула. Должно быть, они насмотрелись фильмов про обезумевших Демонов.

Миновав пост безопасности, я и понятия не имела, куда мне идти дальше.

Я просто шла и шла куда глаза глядят. В конце концов я оказалась у запертого выхода на посадочный перрон. Я стояла у стеклянной двери, глядя на собственное отражение в стекле.

— Собираешься в отставку? — спросила я у женщины, глядевшей на меня.

Возможно, и правда мне пора уйти, отдохнуть, стряхнуть груз лишних воспоминаний.

У меня за спиной послышались чьи-то шажки. Детский голос спросил что-то по-английски. Я прислушалась.

— У тебя есть мотоцикл?

Я обернулась. Девочка лет пяти вытаращила на меня огромные глаза. Я улыбнулась и еще раз испытала свои познания в английском:

— Что такое «муттер-пси-кал»?

— Это вроде большого велосипеда, — улыбнулась она в ответ.

— О! — Что такое «ло-пси-бед», я тоже не знала. — А у тебя самой есть этот пси-кал?

Она тряхнула головой:

— Трехколесный, красный. У него в колесе дырка.

Колесо? Ах, вот что. Она имеет в виду «циклы». Разумеется.

— Мне очень жаль, что там дырка.

— Ничего, — сказала она. — Мне папа все починил. Из шины вышел весь воздух, а он ее снова накачал.

Что-то в белиберде, которую она говорила, было для меня отчаянно важно, но я не могла понять, что именно. Потом я увидела мужчину, спешившего к нам по коридору.

— Кимберли, не приставай к тете-солдату!

— Ничего, — улыбнулась я. — Мне нравится.

Он уставился на меня, и я поймала всплеск его мыслей: удивление по поводу того, что я реагирую как нормальный человек.

— Пока, — помахала мне Кимберли.

— Пока, — откликнулась я.

И тут до меня дошло, что в ее словах было такого важного. Ничего. Из нее вышел весь воздух, а он ее снова накачал. Так вот что не так в этом аристо. Он не был пуст. Ему не требовалось никого, чтобы заполнить пустоту.

Из опыта общения с Тарком я хорошо знала, что ощущает аристо. Он как пустая оболочка. Но аристо из бара нельзя было назвать пустой оболочкой. Я не права: с ним не «что-то не так»; с ним как раз все в порядке.

— Он не аристо, — произнесла я, обращаясь к запертой двери. — Мне плевать, как он выглядит, как говорит, как двигается. Он не аристо.

Но в свете всего этого инцидент в баре выглядел еще более странным. Его охрана, люди в баре, даже весь мой отряд приняли его за хайтона. Только хорошо подготовленный псибернавт, которому к тому же довелось побывать Источником, смог бы распознать подделку.

Как он смог сделать это? Насколько мне известно, жесткая кастовая система купцов не допускает исключений. Все дети аристо проходят генетические тесты, подтверждающие, что их родители — аристо. Его права на наследство должны иметь надежнейшие подтверждения — иначе хайтоны не признали бы его своим. Тесты ДНК проводятся эйюбианскими больницами, персонал которых теоретически невозможно подкупить, хотя я имела на этот счет некоторые сомнения. Все же предположить, что даже хайтон может подкупить сразу трех независимых экспертов, не могла даже я.

И с чего им это делать? Сама процедура генетических экспертиз существует благодаря стремлению аристо сохранить чистоту генофонда своей касты.

Нет, в этом решительно не видно было никакого смысла. Происходило что-то странное, а во всем, во что вовлечены купцы, я не любила ничего странного. Самое время узнать, зачем они на Делосе.

Я вернулась к посту безопасности за оружием и отправилась обратно в гостиницу — только захватить дезинтегратор. Я носила его в кобуре у пояса, дополнительно пристегнутой ремнем к ноге. Дезинтеграторы — не самое компактное оружие, поскольку основной их деталью является ускоритель частиц. При всем этом они неожиданно легки, ибо в отличие от другого ручного оружия сделаны не из более дешевых, но тяжелых сплавов, а из композитных материалов.

Топливом моему дезинтегратору служили абитоны — частицы, противоположные битонам, крошечным кирпичикам, из которых строится материя, открытым в двадцать первом веке. Битоны — еще их называют вимпонами — являются наименьшими из всех известных, почти не взаимодействующими друг с другом элементарными частицами, связанными тем не менее с электромагнитными полями. Процент образования устойчивых пар у них минимальный и подобно кваркам их почти невозможно найти в свободном виде. Собственно, электроны состоят из битонов — сотен тысяч битонов.

Когда я нажимаю на спуск дезинтегратора, абитоны попадают в ускоритель и разгоняются по сужающейся спирали, пока не вырываются из ствола узким лучом. Соединяясь с битонами, абитоны аннигилируют, высвобождая фотоны, то есть луч дезинтегратора превращает электроны в свет. И если даже малая часть составляющих электрон битонов аннигилирует, электрон становится столь нестабильным, что распадается.