– А как насчет звонка по девять-один-один? – спросила Эрин. Не хотела, чтобы женщина-патрульный забыла про наши заслуги. Сэмпсон вздохнула. Выдержки ей было не занимать.

– Звонок был. И на него отреагировали.

Она объяснила, что другой патрульный находился в этом районе. Заглянула в блокнот.

– Патрульный Элдридж доложил, что нет ни огня, ни дыма. – Подняла голову. – Новости не такие уж плохие, мистер Айдл, – продолжила она и сказала, что отпустит меня в обмен на услугу. – Я прошу вас подъехать со мной в участок. Лейтенант Аравело хочет переговорить с вами.

Я попрощался с Эрин, и мы направились в центр города.

До этого я только один раз ездил в патрульной машине: в средней школе в день выбора профессии. Мы с приятелем долго убеждали пришедшего к нам копа рассказать нам какую-нибудь интересную историю, связанную с его работой, но безрезультатно. В итоге он привез нас к кладбищу и сказал: «Добейтесь чего-нибудь в своей жизни. Постарайтесь, чтобы вам поставили хорошие памятники». Мы смеялись над его пожеланиями не один год, но слова его так и остались загадочными. Он то ли намекал, что жизнь коротка, то ли предупреждал, что убьет нас, если мы не будем учиться на одни пятерки.

Смерть Энди, его жизнь, Эрин, мою – все окутала некая неопределенность, требующая истолкования. Может, в каждой жизни и смерти заложена некая нераскрытая тайна? Именно так, я в этом не сомневался, произошло с Энни.

Пока мы ехали к полицейскому участку, мыслями я унесся далеко-далеко… в другое время, когда на меня обрушились замешательство и зло. А за ними последовала смерть.

– «Бедротаник».

– Круто, – кивнула Энни.

Я старался увлечь ее в игру, которую мы вдвоем и изобрели: придумывать порнографические названия к популярным фильмам.

– Как тебе «Не торопись, а всунька»?

Мы уже подъезжали к «Марин боут клаб». Энни положила голову мне на плечо. День был знаменательный: праздник осени в яхт-клубе и поворотный пункт для меня и Энни. После долгих уговоров она все-таки согласилась познакомить меня со своими ближайшими родственниками. В естественной для них среде обитания.

Энни огляделась:

– Роскошные автомобили и яхты, журнальные статьи, самовосхваление – это заразительно.

– Мы же говорим не о болезни.

– Тем не менее мой руки после каждого рукопожатия.

Народу было много. Мы с трудом прокладывали путь к барной стойке, когда гул разговоров перекрыл веселый голос.

– Принцесса! – Люди вокруг нас расступились, пропуская отца Энни. Выглядел он моложе, чем я ожидал. Никакой седины, брюки цвета хаки, рубашка с короткими рукавами на пуговицах до низа – униформа титанов высоких технологий.

– Папа! – В голосе слышалась теплота.

Он раскрыл дочери объятия.

– Могу я сказать тебе пару слов наедине?

– Мы сейчас вернемся, Черепашка, – прошептала она.

Я наблюдал, как она обняла его, а потом вокруг них сомкнулась толпа. Я припарковался у стойки бара. Здесь мне определенно нравилось. Алкоголь и закуска подавались бесплатно. Райский загородный клуб, никак не меньше.

– Как дела, док?

Я повернулся и увидел на редкость красивого мужчину. Но его обращение не на шутку меня встревожило. Вроде бы он намекал на мое недавнее решение уйти из медицины.

– Так вы пришли с Энни?

– Меня определили к стойке.

– Покажете себя молодцом, если сможете захомутать ее. У нее потрясающая попка. – И засмеялся, увидев, как перекосилось мое лицо. – Дейв Эллиот. – Он протянул руку. – Законченный негодяй.

Дейв охарактеризовал себя давним другом семьи Киндл. Он много путешествовал, в последнее время в основном по Азии, но теперь вот остепенился. Купил дом в Марин и работал адвокатом в Сан-Франциско, что-то делал и для отца Энни. Сказал, что прошедший уик-энд они играли в гольф в Пеббл-Бич.

– Счастливчик.

– Я дам вам сто долларов, если вы сожжете мою клюшку. А потом проедете по пеплу на своем автомобиле.

Какое-то время мы поболтали ни о чем, прощупывая друг друга, пытаясь найти что-то общее, и в итоге остановились на горных лыжах. Он тоже много на них катался, правда, в Швейцарии.

Я сделал большой глоток джина с тоником.

– Она позволяет вам пить?

Я пожал плечами.

– Она принимает решения, не так ли? – Судя по тону, об этом все знали. – Своему последнему бойфренду выбирала одежду. Не разрешала носить шотландку.

Я увидел, как Энни прорезает толпу, направляясь ко мне, на лице читалась решимость.

– Не будешь возражать, если мы уйдем чуть раньше? – спокойно спросила она.

Пристальный взгляд не оставлял сомнений в том, что вопросов задавать не следует. Дейв попробовал зайти с другой стороны:

– Расслабься, Энни. Выпей. – Он посмотрел на меня: – Сочувствую, брат.

Энни не осталась в долгу:

– Неужели у тебя нет шлюхи, чтобы покорять ее своим остроумием?

Когда мы вышли из зала, ее лицо пылало. На меня она не смотрела, начала говорить о проблемах, которые возникли у ее семьи с маленькой компанией из Нью-Йорка, в которую они инвестировали средства. Сказала, что избегала резких движений, но хотела, чтобы компания шла впереди рынка. Отец поручил ей руководство проектом, добавила она, но не позволяет заниматься своей работой. Глаза ее яростно сверкнули.

– Он не имеет права так поступать со мной. Просто одержим желанием контролировать все и вся.

Я и не представлял себе, что она чем-то руководит, а отец может провоцировать столь бурную реакцию. По правде говоря, меня занимало совсем другое.

– А кто этот Дейв Эллиот? Ты с ним встречалась?

Энни повернулась ко мне, рассмеялась. Да так, словно ничего более смешного (и глупого) не слышала от меня за все последние недели.

– Господи, нет. – Она покачала головой. – Но он бы хотел.

Мы сидели в моем автомобиле. С пассажирского сиденья Энни повернула ключ зажигания, торопя меня с отъездом.

– Дейв и я раньше были добрыми друзьями. Он умел слушать. Но стал неровно ко мне дышать. Я ему доверяла. Я с ним делилась. Он чувствовал, что это начало романтических отношений. А у меня такого и в мыслях не было. Он сказал мне, что любит меня. И теперь уже никогда меня не простит.

Двумя днями позже я стоял у «Сэмс дели», в двух кварталах от моей квартиры. Только набил рот сандвичем с индейкой, который купил в кафе, как рядом остановился черный «БМВ». Автомобиль я узнал: на нем Энни уехала с нашего первого свидания. Дверца открылась.