Ремень. Узкий кожаный ремень с латунной пряжкой. Есть!

Марина выпустила палку, перехватила ремень рукой и потянула.Странное дело. Ремень не вытаскивался.

Марина морщилась, потому что ей стало страшно. Страшнооттого, что она так… правильно догадалась, и еще потому, что этот ременьпринадлежал мертвому человеку, и с ним, с мертвым, лежал на дне, и латуннаяпряжка равнодушно посверкивала сквозь толщу воды, когда человек захлебывался,когда в легкие вместо желанного воздуха заливалась темная стоячая жижа!

Она не сразу поняла, что не может его вытащить, потому чтоон обмотан вокруг сваи. Обмотан и застегнут. Марина перегнулась через мостки изаглянула под них. Остро запахло рыбой — не всех пескарей перетаскал ФедорТучков на прокорм пыльной лобастой кошке!

Точно, застегнут. Вон и язычок виднеется в прямоугольномвыступе пряжки, плотно зажатой разбухшей кожей ремня.

Так не расстегнуть, отсюда не дотянуться. По-кроличьи дергаяносом от страха и отвращения, Марина легла на живот и стала расстегивать.Язычок никак не вылезал, и Марина вымокла почти по плечи, прежде чем ременьоказался у нее в руке. Она вытащила его из воды, уже почти поверив, что всеобошлось, и было не так уж и страшно, и сейчас она побежит по голубойасфальтовой дорожке к своему балкону, где за белой шторой горит яркий желтыйсвет. Не слишком ловко, «кормой вперед», как говаривал отец, она повернулась,зажав в кулаке ремень, сдавленно ахнула и подалась назад.

На берегу, у самой кромки воды, кто-то стоял — черная тень.

«Это убийца. Он следил за мной, все время следил и сейчасубьет меня. Прямо сейчас».

Как всегда в минуту опасности или самого страшного страха,она вдруг стала очень медленно думать — как будто в голове остановилось время.

Вперед нельзя. Там черная тень, приготовившаяся ее убить.

Можно только в воду, в черную воду вонючего заросшегопрудика, где два дня назад она нашла покойника.

Если плыть быстро, она сумеет выбраться на той сторонераньше, чем там окажется убийца. Ночь, бурелом, ямы, болото. Если плыть быстро,может, она сумеет спастись.

Конечно, сумеет. Она умеет бороться.

Она шарахнулась назад, ощупывая свободной рукой заскорузлыедоски, в другой стискивала мокрый ремень, не отпускала.

Надо плюхнуться так, чтобы с ходу не наглотаться воды.

Черной вонючей воды, которая наполнит легкие, а им нуженвоздух. Только воздух.

— Марина! — закричала тень голосом Федора ТучковаЧетвертого. — Смотрите не упадите, там гнилые доски!

Марина замерла на самом краю.

Он кричал приветливо и громко, и все ночные звуки, к которымМарина так напряженно прислушивалась, мгновенно смолкли, даже цикады как будтозамерли в изумлении.

— Марина?

— Что вы тут делаете? — Голос у нее был тонким, как у мыши,и она откашлялась и оглянулась на черную воду с серебряной дорожкой, лежавшуюза спиной.

— Стою, — признался Тучков Четвертый. — А что вы тамделаете?

— Как вы здесь оказались?!

— Я… пришел. За вами.

— Зачем вы пришли за мной?!

— Может, вы вылезете оттуда? — предложил Федор, подумав. —Мы очень громко кричим, а все-таки ночь.

— Как вы здесь оказались?!

Он помолчал.

— Я вышел покурить и увидел, как вы прыгаете с балкона. Ну,я и… Я и решил, что вам может понадобиться моя помощь.

— Мне не нужна никакая помощь! — крикнула Марина. — Уходите!

Он опять помолчал.

— Марина!

— Что?

— Вы лунатик?

— Что?!

— Я спрашиваю, вы лунатик?

Дело принимало странный оборот. Если он собирается убить ее,как убил того, первого, то почему не убивает?! Почему стоит там, не делая ниодного движения, и спрашивает у нее какие-то глупости про лунатиков? Или он…выманивает ее? Хочет, чтобы она расслабилась и потеряла бдительность?

— Уходите! — снова крикнула она, чувствуя, как по спинесловно ползет что-то длинное и холодное, похожее на мокрый ремень, который онасжимала в кулаке.

— Хорошо-хорошо, — торопливо согласился он, — конечно.

Повернулся и пошел в сторону сетки теннисного корта. Марина,не отрываясь, смотрела, как двигается по песку черная отчетливая тень.

Сейчас уйдет.

Уйдет, и ей станет еще страшнее. Как она доберется до дома,зная, что он может подстерегать за каждым кустом?

— Подождите! — нервничая все сильнее, крикнула Марина иосторожно пошла по скрипучим мосткам. Тень приостановилась.

Марина шагнула на песок. Мокрый язык ремня волочился следом.

— Вы… все время были здесь?

— Что значит — все время?

— Все время, пока я вытаскивала… это?

Она подняла ремень и потрясла им. Лица Федора Тучкова небыло видно. Только невиданной красоты штаны светились как будто сами по себе.

— А что это такое?

— Ремень! — в нетерпении выкрикнула Марина. — Вы что, совсемтупой?! Я вытащила ремень! Помните, я вам говорила, что джинсы на… на покойникепочти не держались?

— Вы пошли ночью на пруд искать ремень от штанов покойника?— уточнил Федор и протянул задумчиво: — Поня-ятно.

— Да ничего вам не понятно! Я не могла пойти днем. Потомучто днем убийца мог меня тут обнаружить!

— Ну ночью-то вас обнаружить, ясное дело, никто не смог бы,— согласился Федор. Как-то так непонятно согласился, что Марина опятьзаподозрила у него наличие чувства юмора. — Для верности вам нужно было надетькамуфляж, каску и со всех сторон понатыкать веток.

— Зачем вы за мной потащились?!

— Затем, что я подозревал что-то в этом духе.

— Что значит… подозревали?

— Я был уверен, что вы отправитесь на этот самый пруд. Именя это беспокоило.

— Почему, черт возьми, вы были уверены?!

— Потому что глаза у вас горели, как у кошки, когда вы мнеизлагали, что на трупе не было ремня!