Ира пожертвовала всем. Она не вышла замуж, у нее нет детей, все было подчинено Люсе, да и по сей день она одна. Нельзя назвать «поклонница» или «фанатка», нет. Это гораздо выше и глубже. Позже, после «Бенефиса», Ира участвовала во всех главных мероприятиях в нашей жизни. Это и приемы, и премьеры, и костюмы для фильмов, спектаклей, концертов. Дома собирались гости, Ира тихо и молча помогала Леле на кухне, если надо чем-то помочь Маше – Ира там, что-нибудь сошьет ей или ее детям. Она даже мне сшила куртку из трех пар джинсов! В те времена это был писк моды. Причем зимнюю, с мехом! Единственное, что мне сразу бросилось в глаза, – это ярлык LEE на рукаве и LEVIS на кармане. Но зато сидела куртка превосходно.

Она ездила с нами на все гастроли и там была незаменима. Все было поглажено, почищено, еда всегда теплая, всегда в нужную минуту. Во время выступления Ира всегда стояла за кулисами и, не отрывая взгляда, восторгалась Люсей и одновременно следила за каждым Люсиным движением, каждым взглядом, вздохом! Дома у нас было огромное количество «запчастей» для шитья. Люсе дарили или она сама выпрашивала у костюмеров и реквизиторов всякие цветочки, фигурки, куски вышивок на бархате и множество всяких обрезков. Весь это хлам она называла «кусочками». Ира даже ездила с нами в Польшу на концерты для советских войск. Такие выезды часто практиковались в Москве. Собиралась группа артистов для «обслуживания» групп советских войск в странах Варшавского договора: Германия (это была самая большая группа), Венгрия, Чехословакия и Польша. Мы очень любили эти поездки, там нас радостно принимали, всегда были красивые встречи, банкеты, показывали нашу советскую мощь! Да и привезти заодно что-нибудь из тряпок тоже было приятно.

Нам меняли 200 рублей и платили суточные, приблизительно столько же за всю поездку. Это были большие деньги! Люся, как человек, наполненный высоким патриотизмом, всегда с удовольствием соглашалась на такие гастроли. Везде с нами была Ира. Был у нее только один недостаток, всегда страшно бесивший и раздражавший Люсю, – медлительность. Медлительность во всем. Она даже говорила медленно, растягивая слова. А Люсе надо было сразу! Сегодня придумали, завтра одели и пошли на прием. Все! Однажды, в первые дни Международного кинофестиваля в Москве, ей принесли билеты на прием в Кремль по случаю закрытия кинофестиваля. Впереди еще две недели. Но фасон вечернего платья уже был придуман. Приехала Ира, они сидели, рисовали, мерили, таскали «кусочки», Люся обожала этим заниматься, обожала весь этот процесс.

Все решено. Ждем первой примерки. Прошел день, два, четыре. Пять! Тишина. Люся звонит. Ира невозмутимо отвечает: «Я помню. Людмила Марковна, не успеваю! Работы много». «Представляете, работы много! – возмущалась Люся, – осталась неделя, а мы даже ни разу не померили!» Время шло, но Иры все нет. Опять звонок. Тот же ответ. Я чувствую, что надвигается гроза. Короче, за день до Кремля появляется Ира с примеркой. Я не могу повторить слова, которые были высказаны Ире. Платье померили. «Завтра будет готово, принесу перед Кремлем», – мягко отрезала Ира. Ну и, конечно, «перед Кремлем» примчалась, платье надели в последнюю минуту… В «Кремле» к Люсе подходили, восторгаясь очередным шедевром моды.

– Это что, Диор или Шанель? – слышались вопросы.

– Это я сама! – гордо отвечала Люся. – Сама! И все!

Расскажу про одну черту характера Люси. Не думаю, что этим рассказом я чем-то оскорблю память о Людмиле Марковне. Если кто-то и будет возмущен, то прошу прощения, но это правда! И эта правда, может быть, добавит еще одну черточку к личности великой актрисы.

Уже в первые годы нашей совместной жизни я стал замечать непримиримость Люси к… Но лучше приведу анекдот, объясняющий то, что мне трудно выразить простыми словами.

Стоят двое пьяниц. Болтают ни о чем. А в те времена было очень много разговоров про нейтронную бомбу.

– Вот скажи, Вась, столько разговоров про эту самую нейтронную бомбу. Можешь мне объяснить, что это?

– Ну понимаешь, ну вот открываешь кран, а течет не вода, а водка! Понял?

– Нет, не понял…

– Вот ты тупой… Ну вот у нас прудик недалеко, помнишь? А в нем не вода, а водка! Понял?

– Нет…

– Ну ты тупой! Вот река, огромная, Волга течет, бурлит, а в ней не вода, а водка! Ясно?

– Не-е-ет… – испуганно отвечает Петя.

– Да океан, огромный, пенится, волны, а в нем не вода, а водка! Понял?

– И что?!

– А пить, б… ь, некому!

Люся очень любила этот анекдот.

Ну так как же это объяснить? Часто я стал замечать, что кто-то, будь то режиссер, балетмейстер, художник, пианист, композитор, предлагают свое решение, не основного действия, а эпизодического. Например, идет съемка, режиссер ставит задачу. И вдруг во время съемки оператор (балетмейстер, художник или кто-то еще) предлагает:

– Люся, а что если здесь тебе встать и, к примеру, запеть песню Пугачевой?

Люся, понимая, что это будет интересно, соглашается. И позже, видя это уже в готовом материале, вся группа в восторге. Но когда картина выходила на большой экран и друзья или просто зрители с восторгом вспоминали этот эпизод, Люся гордо говорила: «Это я придумала». В основном это качество проявлялось в костюмной и музыкальной областях. Ну, про «костюмную» сферу я уже рассказал маленький эпизод, хотя их было довольно много. А вот про музыкальную область немножко скажу. Все песни, которые спела Люся с 1973 по 1991 год, отрабатывались дома нами вместе. А потом писалась аранжировка. Я садился за рояль или синтезатор, и начиналась довольно тяжелая и кропотливая работа с гармониями, мелодией, если нужно, и с небольшой импровизацией голосом. В первые годы я не понимал, что Люся хочет. Было очень трудно. Я не понимал, что ей нужно? Казалось бы, все просто: композитор так написал, что еще нужно менять и придумывать? Но постепенно мы меняли гармонии, делая их современней и интересней, могли поменять местами куплеты, отрабатывали всю песню до каждого вздоха. И, конечно, вся музыкальная часть этой работы была на мне. И мне все больше и больше нравился этот процесс.

Так было и с песней Татьяны и Сергея Никитиных «Когда мы были молодые», с песней Оскара Фельцмана «Не сходите с ума» и «Старые слова»… да и многими другими. Позднее появились «Песни войны», «Любимые песни» – я считаю, что это самые лучшие музыкальные фильмы с Люсей. И знаю все эти программы наизусть. Уже сегодня, бывая в гостях, или собираясь с друзьями, я обязательно играю те замечательные песни, которые забыты или безлико спеты сегодняшними исполнителями. А если нахожу эту программу в Интернете, то показываю ее друзьям. И люди в восторге смотрят, слушают и удивляются, почему же их не показывает наше доблестное телевидение? «Бенефисы» и отдельные песни. И всегда мы делали эту работу вдвоем. А у меня тогда (да и, наверное, сейчас) отсутствовало такое качество, как тщеславие. Так меня воспитали родители. Но сегодня я вспоминаю, и мне обидно.