Ян заканчивал «разведку» обстановки в местных СМИ, и через пару дней у них с Кирой начиналась совместная работа в пиар-кампании на телевидении и радио. Кажется, Ян неплохо разбирался в производственном процессе телевидения.

– Просто у меня обширный опыт и обширные знакомства, которые затрагивают многие сферы жизни, – пояснил он Кире после полуторачасовой, очень эмоциональной беседы с одним телепродюсером, которую они устроили полвторого ночи – вполне рабочее по телевизионным меркам время.

Из всей беседы Кире не требовалось перевода только в начале, когда они поздоровались, и в конце, когда попрощались. Остальным содержанием были профессиональные термины и связующие их предлоги. В конце концов она махнула рукой и ушла спать, оставив Яна одного «думать над проектом».

Кире вообще казалось, что в Нью-Йорке не принято спать. С самого приезда ее не покидало ощущение, что город круглосуточно живет и работает в одном и том же режиме. Только в парке по ночам народу меньше – вот и вся разница.

С Яном у них постепенно сложились теплые дружеские отношения. Может быть, эти отношения напоминали даже родственные, и Кира благодарила Бога за то, что тот наконец послал ей такую добрую и адекватную «сестренку», вместо Петры.

Она изо всех сил старалась не потревожить штиля, установившегося между ними. Правда, иногда ей казалось, что Яна (не считая случая перед отъездом в Нью-Йорк) вообще невозможно вывести из себя. К тому же те редкие вечера, когда они оба возвращались с работы раньше, чем кто-то уже уходил спать, протекали теперь совершенно гладко, по-семейному, как будто они всю жизнь прожили вместе, просидели на одном диване и смотрели одни и те же фильмы.

А еще Ян оказался универсальным мужчиной, который умел делать все. А главное – он потрясающе готовил! Кира, питавшаяся исключительно пирожками или салатами в кафе, так соскучилась по настоящей домашней кухне, что просто не знала, как его благодарить! Так, как Ян, ее кормила только мама в глубоком детстве.

Еще Ян умел чинить отвалившуюся дверь и сливной бачок. Он умел настраивать Интернет так, что провайдер чуть ли не сам должен был приплачивать им за выделенную линию. Он умел зашивать ее разодравшиеся ботинки (и свои тоже) и кожаную сумку, у которой отвалилась ручка. А еще он умел долго-долго прихорашиваться перед зеркалом в ванной, когда Кире невыносимо хотелось в душ, и это был его единственный недостаток.

А еще ее бесило, что им постоянно звонили девушки с разными голосами и манерами говорить. Некоторые принимались бесцеремонно расспрашивать Киру, кто она такая и что делает в квартире Яна, если его нет дома. Тогда она говорила, что она – домработница, а ему потом высказывала свою обиду. Это был второй его недостаток, который, как и первый, Ян отрицал, весело хохоча.

В общем, жили они неплохо, в основном потому, что почти не виделись. Иногда Кира со странным чувством вспоминала их вечер в квартире у Яна, и ее охватывали непонятные, но сильные брожения в крови. Однако она упорно не хотела видеть в нем мужчину. Вопрос их отношений друг к другу обходился стороной за семь верст.

У Яна время от времени случались свидания, этот вывод Кира делала потому, что иногда он не ночевал дома, а иногда за душевой кабиной или под диваном обнаруживались предметы женского туалета в виде лифчиков или трусов. В общем, это было неплохо. Даже похвально. По крайней мере, она знала, что Ян ведет здоровый образ жизни.

Правда, в отличие от него, Кира не успела никого подцепить в Нью-Йорке, а Лео был слишком робок. Срок ее сексуальной голодовки перевалил за два месяца. Но теперь уже было все равно. Это в первые три недели хочется… А теперь она уже, как монахиня, – привыкла к воздержанию.

На следующее утро Кира свалила на один рабочий час столько дел, сколько обычно смогла бы «вытащить» за полдня, как ни странно – справилась с ними и уже в одиннадцать стояла у лифта в своем коротеньком пальто и ярком берете. Внезапно, оглядев ноги в полосках всех цветов радуги и высоких ботинках на толстой подошве, она устыдилась своего вида. Действительно, что за чудо-экономист? Нужно либо уходить в тележурналисты, либо срочно менять внешность на более адекватную. Нет, Нью-Йорк, конечно, ничем не прошибешь, он всякого навидался, но ей самой почему-то стало неуютно в своих колготках. Действительно, как девочка-подросток, которая всем хочет что-то доказать.

Еще через час она вошла в контору Лео и ей показали, где его искать. Он крайне изумился ее визиту и очень обрадовался. Первым делом они прошлись по коридорам, «чтобы собрать нашу славную компанию», но нашли только Генри.

– Эльза с самого утра куда-то умотала, – пояснил он.

Это как раз к лучшему! – подумала Кира.

– Они с Дэвидом объезжают объекты. Но к обеду обещали быть. Надеюсь, что мы снова все вместе посидим в том самом кафе.

С одной стороны, это, конечно, неприятно, что Дэвид снова путается вместе с Эльзой. Но с другой – Кира преспокойно встретится с ними в обед, и Эльза не сможет этому противостоять! Кира нетерпеливо заплясала на месте:

– Да, сегодня у меня свободный день, мне не нужно возвращаться в офис. – (Ой, что мне за это устроят!) – И я чудовищно проголодалась.

– Вот и отлично. Идемте в кафе, а им позвоним, чтобы присоединялись…

– Не надо им говорить про меня, пусть это будет сюрприз. Ну… просто… Не хочу делать из своего визита какое-то важное событие в вашей жизни.

Генри удивленно посмотрел на нее, но ничего не сказал. А Лео, кажется, был готов принимать на веру все ее слова, даже самые нелепые. Но все равно – колготки и беретку надо снимать! – неизвестно к чему мысленно заключила Кира, и они пошли в кафе.

Там все было, как тогда: пустой зал, захватывающий часть тротуара, несколько скучающих официантов и парочка одиноких посетителей. Через некоторое время в дверях послышался картавый щебет Эльзы:

– Мы и понятия не имеем, что происходит в культурной жизни Нью-Йорка, а уж в остальном… Дэвид, кстати, отвезешь меня сегодня домой? Я просто…

Тут она увидела Киру. Та сидела за столбиком забора, заросшего зеленью, и ее уютное укрытие не сразу открывалось глазу входящих. У Эльзы изменилось лицо. Можно сказать, на нем не осталось черт: все смешалось в одну маску бессилия и тайной злобы.

– О. Какой сюрприз, – сказала она мертвым голосом.

– Да, – гордо отозвался Лео, – сегодня Кира решила с нами пообедать.

Дэвид подарил ей сухой кивок головы и дежурную улыбку. После чего снова, как и тогда, погрузился в себя, потягивая сок. На присутствующих он почти не смотрел, вина не пил, отвлекался от еды только, когда его кто-то начинал теребить и задавать вопросы. Казалось, что в этом мире его интересует только то, что может доставить пользу телу, в частности – желудку. Но отнюдь не душе. Интересно, а женщины его интересуют? – подумала Кира и невольно покраснела.

Теперь Дэвида, по крайней мере, можно было рассмотреть. Во-первых, он был красив. Он был потрясающе красив, так что у Киры с тоской и безнадежностью заныло сердце. Она всегда боялась заводить романы с красивыми парнями. Потому что знала: сама далеко не красавица, и рано или поздно придет какая-нибудь прекрасная нимфа и украдет любимого. А ей что потом делать?..