– Слава Богу, ты снова стала похожа на себя, – вздохнула Катя. – А то сырость развела – впрямь как я!

– Вон из моей комнаты! – пытаясь быть суровой, сказала Ксюша, но Катино сравнение рассмешило ее. Девушка улыбнулась нерешительно, краешками губ. Катя обняла ее за шею и Ксеня сдалась. – Нахалка! Уйди от меня, дай хоть лицо вытру.

– Ксю, почему ты плакала?

– Не твое дело. Кать, ты, по идее, мой близнец и можешь угадать…

– Да, близнец я, но не телепат же! Мысли читать не умею.

– Тогда обходись так! Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, и тебе оторвут, если влезать будешь не в свое.

– Понятно. Это секрет. Но, надеюсь, ты плакала не из-за того, что я по глупости ляпнула?

– А что ты ляпнула? – искренне удивилась Ксюша, забывшая, что полчаса назад они с сестрой ссорились. – А, ты об этом! – вспомнила она наконец. – Нет, Катя, не переживай, е из-за того. Еще мне не хватало – плакать из-за такой ерунды!

– А где на самом деле твоя джинсовка?

– Ну где ей быть! – раздраженно откликнулась Ксюша. – На месте висит!

– Нету ее на месте. Только рубашки твои висят.

Ксю посмотрела на спинку кресла, где висела ее одежда, и убедилась, что сестра права – джинсовки нет.

– Ну, может, в той комнате, где телевизор… – предположила Ксю. Катя быстро сбегала в комнату и вернулась.

– Нету. Ни в той комнате, ни в зале, ни на кухне… И у меня тоже нету, я не брала, – сказала Катя, заметив, что Ксю с подозрением смотрит на нее. – Можешь пойти посмотреть.

– Пойду и посмотрю. Ты часто берешь мои вещи и забываешь вернуть.

Но джинсовки не было среди Катиной одежды.

– Вот видишь, я же тебе говорила! Джинсовки у меня нету.

– Это ничего не говорит. Ты могла забыть ее у Тани.

– Ты думай! Чтобы я надела твою вещь и забыла ее где-то? Ты же меня со свету сживешь! Ты лучше вспоминай, может, сама куда-то брала и забыла? Когда ты последний раз надевала ее?

Ксюша, припоминая, провела ладонью по лбу.

– Не помню. Вчера, сегодня – ты же знаешь, я постоянно ее надеваю! Какая разница – когда?

– Как это, какая? Если ты вспомнишь, куда и когда в ней ходила, то вспомнишь, где ее оставила. Сейчас ты без джинсовки, значит, ты сегодня ее и потеряла… Куда ты сегодня ходила?

– Нет, сегодня я джинсовку не надевала, – вспомнила Ксю. – Я надевала ее вчера вечером, когда шла с Марком на дискотеку. На танц-поле было жарко, и джинсовку я сняла…

– Только не говори, что ты оставила ее там! – ахнула Катя.

– Нет… Когда мы выходили с дискотеки, я несла ее в руках… И с ней села в машину… Наверное, там и оставила. Да, так и есть. Джинсовка должна быть в машине у Марка.

– Уверена?

– Полностью. Завтра позвоню ему и попрошу привезти.

– Завтра? А почему не сегодня?

– Какая разница? Сегодня он ее все равно не привезет, у него другие дела. Надеюсь, догадываешься, какие, – улыбаясь, сказала Ксю. Катя хихикнула. – Позвоню завтра. Только завтра.

15.

Ксюша не стала звонить Марку не столько из-за его дел, сколько из расчета. Возможно, этим вечером у него дел нет, и он привезет джинсовку, лишив тем самым девушку возможного предлога увидеть его на следующий день. Несмотря на то, что Марк ее брат и, чтобы прийти к нему, никакие предлоги ей не нужны, Ксеня не могла вот так от балды заявиться к нему. Не хотела мешать. Впечатления детства, когда она была маленькой и не нужной, не покидали Ксюшу, поэтому, хотя ее хорошо встретили, Ксю не была уверена, что с ней искренни и на самом деле она здесь кому-то нужна. Вдруг родственники мечтают поскорее от нее избавиться, вдруг она по-прежнему чужая для всех? Это подсознательное недоверие не давало покоя.

Утром после завтрака Катя ушла. Ксюша вымыла волосы, слегка подсушила их, посмотрела на часы и пошла звонить Марку. Надеясь, что он уже проснулся, Ксеня набрала номер.

– Алло! – отозвался Марк где-то после второго или третьего сигнала.

– Марк? Это Ксю. Привет.

– Привет, малая.

– Не разбудила?

– Нет, я уже встал. Что-то случилось?

– Вообще ничего особенного. Я, кажется, у тебя в машине джинсовку оставила…

– А, да. Я вчера видел.

– Так вот, я ее забрать хочу, только не знаю как…

– Я сегодня на дачу поеду, заеду и к тебе…

– Тогда хорошо. Заедешь. Я буду ждать.

– Ну, давай, Ксюшка. Пока.

– Пока.

Через полчаса к бабушке зашел бывший сосед и двоюродный дед Ксюши – дед Миша. Он приходился родным дедом Тане. Раньше он и Танина бабушка жили в соседнем доме с Ксюшиными бабушкой и дедушкой. Теперь куда-то переселились.

Ксеня, уже привыкшая к удивлению старых знакомых по поводу перемен, произошедших в ней, выслушала двоюродного деда, затем оделась и ушла.

Она решила не ждать Марка, а зайти на дачу сама. Маркова машина уже была на месте. Ксюша быстро дошла и нос к носу столкнулась с Марком.

– Ой, Ксюшка! Как раз к тебе собирался.

– А я сама пришла, – весело ответила Ксю. – Где моя джинсовка? Не загнал, часом, за пол-литра?

– Нет, но мыслишка такая появлялась, – блеснул глазами Марк, открывая машину. – Твоя?

– Моя, – кивнула Ксю. – Не возражаешь, если я в дом зайду и надену?

– Конечно, – ответил Марк.

– Конечно, возражаю, или, конечно, не возражаю? – лукаво спросила Ксюша, идя по дорожке к дому?

– Конечно, не возражаю, заходи.

– А то холодно так ходить, – сказала Ксю, поднадевая джинсовку под куртку. – Да и уезжаю уже завтра. Не будет тебя больше никто доканывать.

– Да не очень-то ты меня и доканывала, – отозвался Марк, переставляя что-то с места на место.

– Серьезно? А если я еще на недельку останусь и буду тебе мешать?

– Ради Бога, оставайся! Ты мне ничуточки не мешаешь.

– Правда? Совсем-совсем? – живо спросила Ксю, стоя прямо перед Марком и глядя ему в глаза. Парень прищурился и, притая улыбку в уголках губ, ответил: – Ну, разве немножко. Вредная ты слишком.

– Вредная?

– На твои пятнадцать лет – очень. Очень вредная.

– А ты очень противный, – не осталась в долгу Ксю. – И в то же время очень милый.

У Ксюши даже дыхание перехватило – Марк был так близко. Казалось бы, еще немного – и их губы сомкнутся. Ксю такое много раз в фильмах видела: двое так близко друг к другу – одно движение – и они целуются. Бывало так и между ней и Владом. Но Марк не Влад, в этом вся разница. Он – Ксюшин брат. Об этом нужно помнить, что бы Ксю к нему не чувствовала.