У Фионы перехватило дыхание. Вероятно, стечением времени она будет воспринимать это спокойнее, но сейчас каждый ее нерв требовал его внимания.

Она откинулась назад, пучок волос соскочил с его пальцев.

– Все усложняется с каждой минутой.

– Так часто бывает. – Джек захватил длинный завиток ее волос и прикоснулся им к ее губам. Ее тело продолжало трепетать от страсти, и это легкое прикосновение вызвало новую вспышку пламени во всем теле.

Он улыбнулся:

– Но я иного и не ожидал бы. У тебя все не так просто, как следовало бы быть.

Фиона не была уверена, что это можно рассматривать как комплимент. Губы ее дрожали, кожа покрылась пупырышками, в предвкушении набухли груди. Каждой своей клеточкой она ощущала находившегося рядом с ней мужчину.

По крайней мере страсть по-прежнему оставалась главной опорой их отношений – если только можно назвать отношениями три сумасшедшие недели.

Но Фиона знала, что страсть не разрешит их проблем. У нее ныло сердце, и ей так хотелось посоветоваться с Каллумом. Он бы сказал, что делать. У него была врожденная способность понимать людей. Но Каллум уже никогда не сможет дать ей совет. Он больше никогда не окажется рядом в ту минуту, когда она в нем будет нуждаться.

– Фиона! – Негромкий голос Джека нарушил ход ее мыслей.

Она посмотрела на него, с трудом сдерживая слезы.

– Ты думаешь о Каллуме.

Она провела тыльной стороной ладони по глазам.

– Прошу прощения. Мне бы так хотелось сейчас поговорить с ним. – Она тяжело вздохнула, пытаясь успокоиться. – Я не имела возможности обсудить подробности его смерти, потому что мои братья едва не сошли с ума от горя.

Теплая ладонь Джека коснулась ее подбородка. Он повернул к себе ее лицо и посмотрел ей в глаза.

– Ты можешь говорить о Каллуме всегда, когда пожелаешь.

Почему-то это предложение Джека принесло Фионе некоторое успокоение, причину которого она не могла себе объяснить. Она сжала его руки ладонями.

– Спасибо тебе. – На ее губах появилась застенчивая улыбка. – Я готова воспользоваться твоим предложением, но боюсь, что у тебя не хватит рубашек.

Джек посмотрел на то место, где она обхватила ладонями его руку, и нахмурился. Затем осторожно оторвался от Фионы, отошел на шаг от кровати и беззаботно сказал:

– Это быстро высохнет.

– Я похожа на поливальную лейку, из меня так и льются слезы.

– Произошло слишком много всяких событий.

Стараясь не поддаваться жалости, Джек пересек комнату, чтобы найти сюртук.

Он, косясь на Фиону, надел его. Она сидела задумчивая, прикрывая простынями груди, руками обняв колени, прикусив зубами нижнюю губу.

Вид белых зубов, впившихся в полную плоть нижней губы, разволновал его. Он имел право завалить Фиону в постель, единственную женщину, которую он…

Нет. Она ничем не отличалась от прочих женщин, которыми он обладал. Просто они никогда не были способны сделать удовлетворяющий обоих вывод об их отношениях. Другие женщины оставались с ним до тех пор, пока не надоедали ему. А его отношения с Фионой внезапно оборвались до того, как достигли своего естественного завершения. Именно поэтому он до сих пор испытывал это странное вожделение.

Джек нашел новый галстук и остановился перед зеркалом. При этом постарался встать так, чтобы ему не было, видно Фиону.

– Джек, куда ты уходишь?

– На аристократический прием.

Она с минуту молчала.

– А что, если я пожелаю пойти с тобой?

– Это не тот сорт развлечений, куда приглашают жен.

Ее глаза сверкнули.

Джек проигнорировал ее реакцию, продолжая разглаживать жилет.

– Я согласился на брак лишь потому, что меня к тому принудили. Я не намерен менять свой образ жизни. Принимай меня таким, какой я есть.

– Я знаю, – сурово сказала она, приподняв подбородок. – Я просто думала, что ты сможешь подождать несколько дней, прежде чем возобновишь свои похождения.

Джек, пожав плечами, повернулся к ней:

– Почему я должен ждать? Есть карты, в которые можно поиграть, виски, которое можно выпить, женщины, которых…

Снаружи сверкнула молния.

– Других женщин больше не будет.

Джек вскинул брови и сурово проговорил:

– Меня не запугать.

Фиона вспыхнула.

– Я не имела в виду…

– Мы обсудим это в следующий раз. К счастью для нас, после нашей… – он едва не произнес «возни», – наших стараний у меня нет настроения искать другую женщину. По крайней мере сегодня.

Вдали прогремел гром, Фиона резко передернула плечами, еще плотнее заворачиваясь в простыню.

Прекрасно! Она сердита. Это удержит их обоих от глупой мысли, будто этот союз – нечто большее, чем то, чем он является в действительности. В то же время у него было такое ощущение, будто он пнул беззащитного котенка. Подавив в себе неожиданное желание извиниться, Джек снова повернулся к зеркалу.

– Мы пока не знаем, будет ли успешной эта игра. Возможно, мы не смогли зачать наследника. Или, возможно, наши семьи просто проигнорируют наши благородные жертвы и набросятся друг на друга.

– Они не набросятся. Я знаю, что не набросятся.

– Посмотрим, – сказал Джек, прикалывая рубиновую булавку к галстуку. Одежда его не выглядела измятой, что было удивительно, поскольку он не прибегал к услугам камердинера.

Пора было идти. Не было причин больше задерживаться, и тем не менее он вдруг обнаружил, что смотрит на Фиону. Их взгляды встретились, на ее лице отразились разочарование и отчаяние.

Она хотела, чтобы он остался. Джек понимал это и без ее слов. Он не осуждал ее. Она была одна, в чужом доме, который был ей незнаком, и только что вспоминала о смерти своего брата.

Джек сказал себе, что не позволит себя разжалобить. Все это ничего не значило. Если он сейчас останется, то она и впредь будет добиваться желаемого любой ценой, а он не собирался ей подчиняться.

– Когда ты вернешься? – спросила Фиона. Джек задержался у камина, чтобы пошевелить угли.

– Завтра. – Он поставил кочергу на место. – Хорошего сна тебе. – Он направился к двери.

– Джек!

Взявшись за ручку двери, он остановился.

– Да?

– У тебя в самом деле нет сердца.

У него напряглись желваки на скулах, однако он ничего не сказал в оправдание.

– Кажется, ты всегда терпеть не мог это прозвище – Черный Джек, – с горечью сказала Фиона. – Но сейчас, видимо, стремишься доказать его справедливость.