Я слышал, что подавляющее большинство офицеров штаба командования Пограничной стражи «Север» в ответах на анкетные вопросы отрицали возможность дальнейшей борьбы, хотя все мы страшно ругали и мирный договор, и правительство, которое его приняло. С согласия Национального собрания в Веймаре мирный договор был подписан представителями германского правительства 28 июня 1919 года.

25 июня 1919 года Гинденбург вышел в отставку. У нас говорили, что одним из его последних официальных высказываний было следующее: Гинденбург заявил, что хотя он не видит возможности оказывать вооруженное сопротивление, но, как солдат, он предпочел бы славную смерть позорному миру. Вскоре его снова начали выдвигать и чествовать как победителя в битве под Танненбергом. 30 июня 1919 года в отставку вышел и генерал Тренер. В это же время ушел с военной службы командующий Пограничной стражей «Север» генерал от инфантерии фон Кваст. При расставании он заявил собравшимся офицерам, унтер-офицерам и солдатам штаба, что он слишком стар, чтобы переварить все последствия войны и мирного договора.

В конце сентября 1919 года штаб командования Пограничной стражи «Север» был переведен в Кольберг и занял там часть здания, в котором располагалось бывшее Верховное командование. Большинство офицеров штаба Верховного командования были приняты на службу в министерство рейхсвера. Неотвратимо приближалось 10 января 1920 года — день, когда Версальский договор должен был вступить в силу. Этим затрагивался и район действия нашей Пограничной стражи, особенно в связи с уступкой Западной Пруссии, созданием Польского коридора к Балтийскому морю и образованием вольного города Данцига. Понятно, что нас, офицеров, не меньше затрагивали военные определения Версальского договора. Численность рейхсвера составляла пока что 400 тысяч человек. Этот контингент сокращался до 200 тысяч, а чтобы выполнить Версальские определения, надо было уволить еще 100 тысяч человек. Что будут делать тысячи уволенных солдат, унтер-офицеров и офицеров, особенно кадровые унтер-офицеры и офицеры?

Уже с лета 1919 года до штаба командования Пограничной стражи «Север» разными путями доходили сведения, что в Берлине командующий войсками I военного округа генерал от инфантерии фон Лютвиц намерен помешать дальнейшему сокращению армии, выступает вообще против политики выполнения Версальского договора и требует образования «национального правительства». Лютвиц знал, что его поддержат некоторое количество генералов и командиров частей, которые уже сыграли определенную роль в гражданской войне. В печати велась оживленная дискуссия по этим вопросам. Правые газеты более или менее открыто поддерживали точку зрения Лютвица. Левая печать, напротив, крайне резко выступала против угрозы республике, против попыток установить военную диктатуру, а также писала об опасности вмешательства держав-победительниц.

Министр рейхсвера социал-демократ Носке, который пользовался в офицерском корпусе большим авторитетом, поскольку хорошо защищал интересы рейхсвера и проявил «решительность» во время гражданской войны, прусский военный министр Рейнгардт, а также генерал фон Сект, сделавшийся тем временем начальником войскового управления (что соответствовало прежней должности начальника Генерального штаба), — все они наблюдали за домогательствами Лютвица, но не принимали каких-либо мер.

В феврале 1920 года штаб командования Пограничной стражи «Север» был расформирован. Некоторое время в Кольберге оставалась еще ликвидационная группа под началом капитана Генерального штаба Финка фон Финкенштейна, в составе около 25 офицеров, в числе которых был и я, а также 50–60 унтер-офицеров и солдат.

10 или 11 марта из телефонного разговора Финкенштейна с каким-то учреждением в Берлине мы узнали, что в связи с штанами генерала фон Лютвица ситуация там обострилась. 13 марта из Кольберга к нам дошли слухи о военном путче в Берлине. По телефону связаться со столицей не удалось. Поэтому мы обратились в штаб II военного округа в Штеттине, откуда одно за другим пришли следующие сообщения: «Морская бригада Эрхардта, не встретив сопротивления, вступила в Берлин, чтобы занять правительственный квартал», «Прежнее правительство бежало из Берлина в Дрезден», «В Берлине образовано новое национальное правительство под руководством Каппа. Министром рейхсвера будет Лютвиц», «Генерал фон Сект отсутствует: он болен», «Ожидается всеобщая забастовка». Мы связались также с пехотным полком рейхсвера в Кольберге. Командир его пользовался только слухами. Полк нес нормальную службу. После короткого совещания с офицерами Финкенштейн решил: «Ничего предпринимать не будем. Подождем, ведь мы только маленькая ликвидационная группа без войск». 15 марта забастовка началась и в Кольберге.

После того как в результате всеобщей забастовки рабочих, проведенной по всей Германии, капповский путч провалился и железные дороги снова начали работать, ликвидационная группа штаба командования Пограничной стражи «Север» прекратила свое существование. Мы, переодевшись в штатское, направились в свои войсковые части, и во второй половине марта 1920 года я прибыл в тогдашний 13-й саперный батальон рейхсвера в Ульме. Его командир подполковник Дейле сказал мне:

— Ну, Мюллер, хоть вы и служили в вышестоящем штабе, теперь вам придется стать командиром взвода саперной роты. Все это время мы высоко держали знамя. Имперское правительство искало защиты именно у нас, швабов.

Дейле имел в виду, что президент и имперское правительство бежали 13 марта из Берлина через Дрезден в Штутгарт.

Внимание офицеров рейхсвера еще с мая было приковано к конференции, которая была назначена на июль в городе Спа. Генерал фон Сект, ставший тем временем начальником Пивного управления сухопутных войск, сделал в Спа еще одну, впрочем, напрасную попытку добиться согласия на оставление в рейхсвере 200 тысяч человек. Удалось лишь отсрочить сокращение рейхсвера до 100 тысяч человек до 1 января 1921 года.

Во время отпуска, который продолжался с конца марта до середины апреля 1920 года, я узнал, что в Баварии в связи с путчем Каппа Баварская народная партия (бывший Центр) образовала было новое правительство. Об этом мне рассказал отец. Большую роль играл в этом командующий войсками Баварского военного округа генерал Риттер фон Мель, оказавший известное давление на прежнее социал-демократическое правительство и вынудивший его уйти в отставку. Мнения по поводу действий генерала фон Меля разделились. Многие партийные друзья моего отца да и он сам считали, что такое грубое вмешательство военных в политику внушает серьезные опасения. Я сам как военный не был связан с Баварией и хотя был баварцем, но служил как вюртембергский офицер. За исключением первых трех месяцев военной службы в качестве добровольца-одногодичника, я никогда не служил в баварской воинской части.

Вскоре из Баварии начали доноситься громкие голоса националистов. Часто можно было слышать выражения вроде следующего: «Бавария — ячейка порядка». Все большую роль там начинали играть «национальные союзы», особенно организация Эшериха («Оргэш»), названная так по имени своего руководителя советника Эшериха. Очевидно, эти организации поддерживались баварским правительством. Главные политические цели «ячейки порядка Баварии» были следующие: борьба против Версальского договора, резкая критика уступчивости имперского правительства по отношению к державам-победительницам и в качестве отправного пункта — легенда «об ударе кинжалом в спину», то есть утверждение, будто бы причиной национального бедствия является революция 1918 года, нанесшая из тыла удар по армии, которая вела бои, и вызвавшая этим военное поражение Германии. Националистические круги настойчиво утверждали, будто армия осталась «не побежденной в бою» — выражение, которое тогдашний президент Эберт употребил еще в декабре 1918 года при вступлении одной из дивизий в Берлин.