– Что, опять будем покупать одноразовую надувную женщину? – спросила я.

Был такой случай в нашей с Иркой общей истории, нам катастрофически не хватало для одной военной кампании третьей подруги, так мы купили в секс-шопе резиновую деваху, и она отвлекала внимание прохожих, пока мы с подружкой лезли в сумасшедший дом, а потом выводили оттуда пациента[1].

– Нет-нет, женщиной буду я сама! – категорически возразила Ирка. – Просто хочу прикупить каких-нибудь необыкновенных вещичек, чтобы оживить нашу с Моржиком интимную жизнь. В свете того, что землю стремительно заполоняют говорящие бытовые агрегаты, я намерена сосредоточиться на добросовестном и творческом выполнении супружеских обязанностей. Так ты пойдешь со мной в секс-шоп или мне одной позориться?

– Ладно, заезжай за мной к концу рабочего дня, займемся секс-шопингом, – согласилась я и отключилась.

Дзинь!

– Кыся, ты только не сердись, я спросить хочу. Ты случайно не знаешь, где мой мобильник? – робко спросил Колян.

– Ты опять где-то забыл телефон? – огорчилась я. – Попробуй позвони на него.

– Звонил, – признался муж. – Трубку взяла какая-то женщина. Я спросил у нее, куда я попал, а она говорит, что и сама хотела бы это знать. Похоже, какая-то сумасшедшая. Ты не помнишь, мы вчера, по пьяному делу, случайно к Топорковичу в гости не заходили?

Логику рассуждения супруга я поняла без объяснений. Наш добрый знакомый профессор Топоркович – главврач городской психиатрической больницы. Если бы Колян забыл свой сотовый в его заведении, у него был бы реальный шанс поговорить по телефону с Наполеоном, Клеопатрой и Александром Македонским.

– Вчера мы были только у Лазарчука, – напомнила я. – Думаю, ты сейчас общался с Татьяной Лариной, она как раз сидит у Сереги в квартире. Не волнуйся, я попрошу капитана привезти твой мобильник.

Дзинь!

– Тетенька! Верните мне сто пять…

– Брысь! – рявкнула я.

Дзинь!

– Ленка, ты не нашла ту бабульку, Татьяну Ларину? – озабоченно спросил наш режиссер Слава. – Представляешь, старушенция нам неправильный телефон оставила, я позвонил, а там какой-то сердитый мужик матом ругается!

– Это он умеет, – согласилась я, без дополнительных объяснений узнав в «сердитом мужике» капитана Лазарчука. – А зачем тебе понадобилась бабулька Ларина?

– Так ведь клиент выбрал на роль мамзель Маргариты именно ее! Ролик горит, снимать надо с разбегу, в студии все готово, а главной героини нет как нет! – Слава был близок к отчаянию.

– Отобьешь меня у Мамая от новостных съемок на вторую половину дня – привезу тебе бабульку Ларину! – быстро предложила я.

– Считай, уже отбил! – Слава легко согласился на простую бартерную сделку. – Машина с водителем в твоем распоряжении, только поторопись, у нас времени в обрез, ролик завтра уже в эфир идти должен!

– Мы теперь предлагаем клиентам суперскоростное изготовление рекламной продукции? – поинтересовалась я, свободной от телефонной трубки рукой сгребая в сумку разбросанное по столу мелкое барахло. – А что за ролик? Игровой?

– Геморрой! – простонал не в меру эмоциональный Слава. – Мне уже заранее плохо от этой работы!

Тут голос его неожиданно помягчел и сделался мечтательным:

– Вот, помню, делали мы рекламный ролик шубному магазину, вот это была работа! Длинноногие манекенщицы, роскошные меха! А тут старые бабки и жирный крем в поллитровых банках!

– Ролики – это не только ценный мех! – наставительно сказала я, искаженно цитируя известную юмореску. – Но и три-четыре килограмма высококачественного сала! В нашем случае – крема. Все, я поехала за бабкой! Жди меня, и я вернусь!

Не придумав ничего лучшего, капитан Лазарчук отвез навязавшуюся ему старушку к себе домой. Пакет с провизией, прикупленной мимоходом в соседнем продовольственном магазине, он занес в кухню, попросив Татьяну рассортировать продукты и набить ими золотистое брюхо холодильника.

«Панасунгиха», как природа, не терпела пустоты. Оставшись после приготовления банановых блинчиков без всякого съедобного содержимого, холодильник начал озвучивать тревожные и откровенно пугающие тексты. Стоило Лазарчуку с пакетом на секундочку заскочить в кухню, как «Панасунгиха» встрепенулась и зловеще сообщила:

– Человек может прожить без пищи сорок дней, но затягивать пост не рекомендуется!

– Спокойно, милая, разгрузочный день закончился, начинается загрузочный! – пообещал капитан, водружая на кухонный стол пакет с провизией. – Татьяна Батьковна, угомоните, пожалуйста, нашу японскую подругу!

Старуха завозилась в кухне, а Лазарчук вернулся в прихожую и там незаметно выдернул из розетки телефонный штепсель, чтобы странноватая бабулька не вздумала звонить куда-нибудь по межгороду или разорять хозяина затяжными экспедициями в Интернет на пару с компьютерно-грамотным холодильником.

– Я ушел, дверь захлопну! – крикнул он, уже удаляясь.

На лестнице, по которой безобразно опаздывающий на службу капитан скакал через три ступеньки, он разминулся с очень интересной барышней. Заглядевшись на рыжие волосы и аппетитные формы незнакомки, Лазарчук едва не сверзился со ступеньки и наступил на лапу толстому черному коту, который шел по пятам за девицей. Кот обиженно мявкнул, девушка оглянулась.

– Привет! – Лазарчук махнул ей рукой, заодно выправив равновесие. – Симпатичный у вас котик!

– Да, очень, – вежливо ответила рыжая девица. И, едва капитан повернулся к ней спиной, наклонилась и яростно прошипела в усатую кошачью морду:

– Отстань от меня, паршивец! Мало я вчера по твоей милости натерпелась?

– Ма-уло! – ответил бессовестный черный кот и нахально потерся о Ларочкину ногу.

– Наглец! – невольно усмехнувшись, сказала Ларочка и быстро зашагала на второй этаж.

На бронированную дверь квартиры Лазарчука она посмотрела лишь мельком, остановившись на резиновом коврике возле соседней квартиры. Кот неторопливо подошел, сел рядом, вытянул вперед черную лапу и стал вылизывать ее с таким старанием и удовольствием, словно это было эскимо в шоколаде.

– Брысь! – уже не надеясь, что нахальное животное ее послушается, сказала Ларочка и придавила кнопочку электрического звонка.

За дверью родился унылый тусклый звон и еще один размеренный звук, природу которого Ларочка поняла не сразу. Ей мешал кот, энергично скребущий задней лапой за ухом.

– Иду, иду! – надтреснутым колокольчиком продребезжал из глубины квартиры тонкий старческий голос.

Унылый размеренный звук постепенно усилился, и стало понятно, что это шаркают тапки. Загремели замки, засовы и запоры. Ими простая деревянная дверь была снабжена в таком количестве, что хватило бы и для оборудования элементарной системы безопасности небольшого средневекового замка.