Рыцарь оглядел гостей, оглядел стол. Кликнул слуг и велел принести еще и того, и другого, и третьего. Появились призраки, еле заметные контуры человеческих фигур, неслышно передвигающиеся по воздуху. Трое. Вагант наблюдал за ними с открытым ртом.

– Думал, уснете от моего рассказа, – проговорил Роменехиас с улыбкой в голосе. – Не скучно?

– Напротив, – ответил Зирвент.

– Увлекательно, – подтвердил огр, видя, как по воздуху к столу вереницей, словно журавлиная стая, летят блюда с кушаньями. «Хороший замок, – подумал Браги. – Мне бы подошел, если бы не судьбина моя бродячая. Главное – жратва здесь на уровне».

– Ну, если увлекательно, продолжу. Однажды появляюсь я. Дева гуляла по берегу озера и увидела меня, спящего на полуденном солнышке. Здесь, в общем-то, и начинается новая часть истории… Моей и Даривенды… Ну, то первое свидание окончательно убедило меня, что она и есть моя суженая, одна на веки вечные… Мы встретились в полночь, еще и еще. Только на третий раз она открыла мне свое имя. И сказала, что сестра ее в полночь улетает творить свои колдовские дела, но в замок все равно входить мне нельзя, мигом колдунья проведает. Совсем я с ума сошел от этого, понимаешь, Браги. Кровь в голову ударила. Рыцарь как-никак, освободитель угнетенных, спаситель красавиц и прочее в таком духе… Ничего не сказал Даривенде о своем плане, а сам, как последний дурак, явился утром к воротам замка и давай долбить в них. Зенгра! Открывай, а то хуже будет! Она открыла – злая, сама не своя после ночных делишек и полетов. Ух, признаться, струхнул я малость, когда колдунью увидел. Явился, значит, к моей сестрице, спрашивает, а у самой искры из глаз, а во рту клыки, словно у вурдалачки. Руки ее хочешь? Я сказал ей все как думал. Разозлил, не без этого. А Зенгра и говорит: испытание пройдешь, твоя будет. Какое, спрашиваю. Узнаешь, мол. И закрыла ворота. Стоял я, стоял, звал, кричал, стучал, но ничего не добился. Уехал в хижину, которую соорудил здесь в лесу неподалеку. Спать лег, ворочаюсь, вспоминая слова Зенгры. Вдруг прилетает горлица, садится на веточку возле меня и говорит человеческим голосом: «Зачем ты пришел? Зачем вызвал ее? Зачем? Нашла бы я способ убежать, если бы терпения у тебя хватило, а теперь не знаю, как быть… Испытание хочет устроить тебе сестра. Я не знаю, в чем заключается оно, но если любишь меня, выдержишь. Смотри за пояском!» И улетела Даривенда.

Рыцарь медленно поднялся со стула, скрипя черными латами. На почти негнущихся ногах подошел к камину.

– Тогда я совсем с ума съехал. Носился по лесу, рубил кусты мечом, звал колдунью на бой, хотел медведя встретить или чудовище лесное какое-нибудь, чтобы в поединке силу потратить и ярость утолить. Решил было к замку побежать, но не пускали меня чары и близко. Не помню, как в полубеспамятстве упал в траву и уснул. Проснулся в ночь. Луна светит, а рядом она, Зенгра. Жаркая, ласковая, юркая, словно ужица, ластится и гладит, сил лишая. Слова шепчет, которых я не слышал никогда… Голову я потерял, не знаю как… В общем, сильна была ведьма, ох сильна… Говорила она, что станет, если я буду с ней. Чуть не поддался. А вспомнив горлицу, будто протрезвел, голова ясная сделалась. Что же это такое, подумал. Гляжу, а поясок у Даривенды не тот, черный, не было такого у моей суженой. Сорвал поясок, оттолкнул колдунью и за кинжал. Зашипела Зенгра, заплевалась ядом, что разоблачил я ее. Не будет она твоей, кричит, все равно не будет! А ты – мой! Судьба твоя такая! Ничего не попишешь! Я ударил ее в сердце доброй сталью, и не успела Зенгра ничего сотворить. За исключением одного.

– Заклятья? – спросил вагант.

– Заклятья… Достало у колдуньи сил сотворить его. Будешь ты, говорит, хозяином замка и озера, будут у тебя слуги, будет у тебя все, но ничем этим воспользоваться ты не сумеешь. Сыт будешь, а еды вволю. Не захочешь, а вина – море… И суженая твоя рядом, но знать и чувствовать тебя она не сумеет. А тебе останутся лишь холод и тоска сердечная. – Голос Роменехиаса долетал, словно со дна глубокого колодца. Или из могилы. Огр навострил уши. Вряд ли Зирвент слышал то, что удалось уловить огру. Отдаленный ехидный смешок в покоях замка. – Судьба твоя, говорит, скитаться вокруг озера до той поры, пока не приедет рыцарь-чужестранец и не попробует воды. Вызовет он тебя на бой и победит… И лишь тогда ты воссоединишься с Даривендой. Спадут мои чары, выполнены будут условия… Свободны будете оба.

– Так, – произнес огр деловым тоном. – Допустим, это так… Что же в этом случае будет с тем, кто тебя одолеет в бою?

– Он займет мое место. Тот человек наденет мои латы и сделается новым хозяином замка. Озерным Рыцарем. До тех пор, пока не приедет другой…

– Хорошенькие дела! – воскликнул вагант. – То есть если бы я…

– Заткнись! – проронил огр.

Зирвент изобразил оскорбленное самолюбие.

– Сто лет здесь не было никого. Места тут глухие, – сказал рыцарь. – У меня уже и надежда пропала… Не хочу жить вечно… Надоело… Понимаешь, Браги, приходит она ко мне. Каждую ночь почти приходит. Во сне. И там… Словом, не в силах я больше выдержать… Я бессмертен, если никто меня не победит в бою. Насчет другого. – Роменехиас махнул рукой. – Пробовал топиться в озере, прыгал с высоченного дерева, со скалы, забирался вот в этот камин. Не помогает, Браги!.. Один способ есть.

Огр помолчал, раздумывая. Вагант посмотрел на него, прищурился, потом перевел взгляд на фигуру рыцаря в черном, стоящую возле огня. Отсветы пламени играли на блестящих латах.

– Но ведь если станется, что некий воинственный тип убьет тебя, благородный господин, то что?.. Это возможно?

– Возможно. Вероятно, в этом и есть суть заклятья.

– Как же тогда ты воссоединишься с Даривендой? – спросил Браги.

Рыцарь долго молчал.

– Можно сказать, мы… будем там, где…

– Так она мертва? – спросил вагант.

Браги схватил Зирвента за шкирку и чуть тряхнул.

– Придержи язык!

– Ладно, ладно…

– Мертва? Может быть… – отозвался Роменехиас. – Нельзя сказать с уверенностью. Иногда я чувствую, что она рядом. Она страдает, Браги. Сто лет. Десять десятков… – Рыцарь со скрипом сжал кулак, закованный в сталь. – Судьба…

– Ты уверен, что нет иного выхода? – спросил огр. – Случается, что все эти условия, сроки – обманка. Способ запудрить мозги легковерным болванам.

– Нет, не думаю. Это и правда судьба.

Роменехиас отвернулся к гобелену с изображением сцены охоты. В тишине Зирвент икнул и тут же стыдливо прикрыл рот ладонью.

– Идемте, я покажу вам ее, – прогудел черный рыцарь.

За сто лет под снегом, дождем и ветром гранит статуи начал трескаться и крошиться. Время не пощадило даже такие прекрасные и совершенные черты. Печать тлена и забытья легла на них невидимым покрывалом. И в то же время вся поза статуи выражала протест. Невероятное усилие вновь обрести свободу. Превращенная в изваяние женщина казалась живой…