– Добрый день, – сверкнув белыми зубами, улыбнулся мужчина, подходя к нему. – Чем могу служить?

– Полковник Гуров, старший оперативный уполномоченный по особо важным делам Главного управления уголовного розыска Министерства внутренних дел России, – с ходу вывалил Лев полное название своей должности, доставая удостоверение.

Мужчина слегка нахмурился, но больше ничем не выразил своих эмоций. Он просмотрел удостоверение, но скорее машинально, затем вернул его и повторил вопрос:

– Так чем могу служить?

– Вы не представились, – напомнил Гуров.

– О, простите! – рассмеялся мужчина. – Ремизов Эдуард Владимирович, пастор. Вот моя визитка. – И он, достав из кармана пиджака визитку, очень похожую на ту, что была найдена у покойного Берестова, протянул ее Гурову.

– Пастор? – удивился Гуров. – А разве ваш пастор не Берестов Сергей Николаевич?

– Он старший пастор, – терпеливо объяснил Ремизов. – А я второй. Есть и еще один, Лебедев Василий Викторович. Но вы, может быть, скажете, что вас к нам привело?

– А почему у вас так пусто? – вопросом на вопрос ответил Гуров, окидывая взглядом зал.

– Среда, – пожал плечами Ремизов. – И одиннадцать утра. На это время обычно не намечено никаких мероприятий. Вот вечером будет молитвенное собрание, тогда здесь соберется довольно много людей. Вы хотите прийти?

– Нет, спасибо, – ответил Гуров.

– Может быть… хотите исповедаться? – догадался Ремизов. – Или креститься?

– Нет, – повторил Гуров, досадуя на самого себя, что сразу не сказал, какой повод привел его в церковь, и теперь заставлял этого человека, исполнявшего здесь свои прямые обязанности, ломать голову и искать подход к этому полковнику МВД, которого непонятно зачем сюда занесло. – Я к вам по своим профессиональным интересам. Вынужден сообщить о том, что господин Берестов был убит вчера днем в кафе «Бумеранг».

Улыбчивое, приветливое лицо Эдуарда Владимировича резко вытянулось.

– Это… точно? – медленно спросил он.

– Абсолютно, – кивнул Гуров. – Но чтобы не было никаких сомнений – вот.

Он достал фотографию мертвого Берестова и показал ее Ремизову. Второй пастор нахмурился, сосредоточенно вгляделся в нее и, автоматически возвращая снимок Гурову, протянул:

– Да, это он. Он действительно должен был вчера встретиться в кафе с… с одной нашей сестрой.

– С Кристианой Вайгель? – мгновенно отреагировал Гуров.

Ремизов не ответил, вместо этого в его живых карих глазах застыл вопрос.

– Она жива, – пояснил Гуров, – но находится в больнице в крайне тяжелом состоянии.

– Ужасно, – растерянно проговорил Ремизов. – Ужасно! Кто бы мог подумать? Но почему нам не сообщили?

– В церковь звонили по телефону, указанному в визитке Берестова, но трубку никто не брал.

– Ну да, ну да, – понимающе закивал Ремизов, продолжая при этом находиться в задумчивости. – Вчера же здесь никого не было – мы выезжали в реабилитационный центр. В церкви оставалась только наша диаконисса, Людмила. Но она обычно здесь, внизу, а телефон находится в пасторской на втором этаже, так что она могла и не слышать.

– А Берестов должен был вчера находиться в этом кафе?

– Да, – подтвердил Ремизов. – Берестов должен был сопровождать Кристиану. Я ждал его сегодня после обеда, и представить себе не мог, что… – Он вдруг отвернулся от Гурова, встал лицом к кресту и вслух начал произносить слова молитвы. Гуров не перебивал, но Ремизов молился недолго, минуты две-три, после чего вновь обратил взгляд на полковника: – Но кому понадобилось совершать это злодейство?

– Вот над этим мы сейчас и работаем, – ответил Лев. – И надеюсь, что вы мне в этом поможете.

– Всем, чем могу, – серьезно кивнул Ремизов. – Только, наверное, удобнее будет разговаривать в пасторской и сидя.

– Как вам угодно. Я могу и на ногах, – пожал плечами Гуров, идя за Ремизовым в пасторскую, которая оказалась обычным кабинетом, практически ничем не отличавшимся от кабинета директора какой-нибудь конторы, и даже компьютер на столе свидетельствовал о том, что современные религиозные деятели шагают в ногу с прогрессом.

Ремизов сел за стол, Гуров устроился в кресле напротив, и разговор пошел. Первым делом полковника интересовало, что за дела были у Берестова с немкой Вайгель.

– Кристиана приехала из Германии с миссионерской деятельностью, – рассказывал Ремизов, который уже несколько свыкся с новостью и теперь говорил спокойнее. – Ее послал руководитель немецкой миссии, господин Бахлер. Мы сотрудничаем много лет, и сам Бахлер неоднократно бывал у нас. Периодически он направлял к нам кого-то из Германии. В прошлом году, например, приезжал молодой парень, два года назад – Ганс Юрген, пожилой уже человек. В этом году Бахлер выбрал Кристиану.

– Но что она конкретно должна была делать? – допытывался Гуров. – Вы меня извините, просто религиозная община – это не мой курятник. – Поймав непонимающий взгляд Ремизова, он чуть улыбнулся и пояснил: – Я не очень хорошо в этом разбираюсь. Это не моя вотчина.

В этот момент в кабинет заглянула женщина лет сорока. На ней был обычный легкий сарафан на бретелях, собранный на талии, с длинной, почти до пола, юбкой. Гуров в этом году не раз замечал на улицах женщин и девушек в подобной одежде.

– Эдуард Владимирович, вам ничего не нужно?

– Люда, если можно, чаю, – попросил Ремизов. – Или вы предпочитаете кофе? – повернулся он к Гурову.

– Я бы предпочел холодный компот или сок, – признался полковник. – Но если это невозможно, то лучше все же чаю.

Людмила кивнула и вышла, а Ремизов тем временем ответил на вопрос:

– А тут особенно и нечего понимать. Миссионерская деятельность включает в себя как бы обмен опытом, если говорить светским языком. Она должна была заниматься евангелизацией, то есть рассказывать людям о Христе, приводить в примеры свидетельства из собственной жизни. Это и в церкви, и в реабилитационных центрах, и в больницах – словом, везде, где люди нуждаются в Слове Божием. Собственно, в нем нуждаются все и всегда, но слабые и немощные в особенности. – И посмотрел на Гурова с неким сочувствием в глазах, словно видел во Льве слабого и немощного. – Вы, я вижу, человек неверующий?

– Не так чтобы… – неопределенно ответил Гуров, но Ремизов перебил его:

– Ну, что вы, это же видно невооруженным глазом. Но не волнуйтесь, я не собираюсь сейчас активно обращать вас. Давайте продолжим о деле.

– Ну, насчет миссионерской деятельности я примерно понял, – кивнул Гуров. – А Берестов при чем?

– Он должен был ей просто помогать, ведь она приехала в чужую страну.

Появилась Людмила с подносом, на котором стояли две чашки, вазочка с каким-то печеньем и сахарница, лежали пакетики чая и несколько конфет. Она поставила все это на стол Ремизова и вышла.