– Надеюсь, он поможет Фрейе, – проговорил кузен. Но в его голосе было больше печали, чем надежды.

– Он надеется пробить ее "броню", – согласилась Дженни.

С кухни доносился звон посуды. Наверху открыли кран, и шум воды, протекающей по трубам, гулом разносился по всему дому.

– Послушай, Дженни... – продолжил Ричард, с видом заговорщика он наклонился к ней.

В этот момент вернулась Кора и прервала его.

Сразу после этого Дженни извинилась и поднялась к себе. У нее вошло в привычку перебирать в памяти все события дня, подытоживая плюсы и минусы.

Больше всего плюсов было связано с именем доктора. Она все больше и больше проникалась уважением к этому человеку. Никогда в жизни ни один человек не привлекал ее так сильно. Так приятно находиться с ним в одной комнате, слушать его рассуждения и объяснения.

Объяснения...

Да, именно это нравилось в нем больше всего. Он мог легко и кратко дать объяснения мотивации человеческих поступков. Он был так уверен в своем видении мира и в своем отношении к остальной части общества, что казался девушке непоколебимой скалой. В его присутствии Дженни ощущала себя защищенной, чего она не испытывала ранее. Интуитивно ей казалось, что пока она рядом с ним, то никакая беда не страшна.

Девушка не могла бы простыми словами объяснить, что происходит с ней. Мысли роились у нее в голове и не поддавались описанию. Она только испытывала неопределенное и успокаивающее воздействие.

А какие чувства, интересно, она вызывает у Хобарта?

Она была почти уверена, что в его внимании к ней проявляется какая-то особая нежность. Он ждал, пока Дженни закончит свой завтрак. Он пришел, присел рядом на лужайке и стал наблюдать за белками. Естественно, в этом что-то есть.

Но не стоит надеяться. Она ничего не хочет. Потому что когда чего-то очень хочешь и надеешься на что-то, то никогда не получаешь желаемого.

Когда она уже собралась спать, кто-то тихо постучал в дверь. Потом еще раз. После третьего раза стало ясно, что это не Кора, поскольку тетушка после второго стука сразу входила.

Накинув халат на ночную рубашку, Дженни приоткрыла дверь и увидела Уолтера Хобарта. Он курил трубку; и у табака был приятный вишневый аромат, а не тот отвратительный запах, что присущ большинству сигарет.

– Я не разбудил вас? – участливо поинтересовался он.

– Нет. Вовсе нет.

– Я заметил ваш интерес к психологическим приемам, и у меня возникла идея пригласить вас завтра на сеанс с Фрейей.

– Правда? – удивилась Дженни. Предложение взволновало ее. Частично это доказывало, что доктор ей доверяет.

– Правда, – улыбаясь, ответил он.

– А это не повредит Фрейе... если кто-то еще будет присутствовать?

– Вовсе нет. Большую часть сеанса она будет под гипнозом.

– Ну, если вы уверены...

– Абсолютно. Завтра в час дня в библиотеке. Я считаю, что это место больше располагает к сеансу, чем спальня. Там меньше ассоциаций, связанных с болезнью. И она меньше пугает ребенка.

– В час дня. Хорошо, я буду.

– Прекрасно. Приятных сновидений, Дженни.

Доктор повернулся и пошел по коридору в свою комнату.

Она закрыла дверь, не запирая ее на крючок, что было против ее правил. У нее было состояние, как будто бы она выпила немного гарольдовского бренди. Еще один плюс за сегодняшний день. Конкретный знак того, что Уолтер проявляет к ней несколько больший интерес, чем обычно позволяют хорошие манеры.

Она села на кровать, спать и вовсе расхотелось. Ей есть над чем поразмыслить. Настало время проанализировать ее чувства к молодому психиатру.

Она много слышала и читала про любовь. Для всех это была любимая тема для обсуждения. Рассказы о великой любви становились бестселлерами. Песни о любви были всегда в десятке самых популярных. Но до этого девушка никогда не ощущала что-либо подобное тому, о чем все поют или пишут.

Да, конечно, Дженни любила отца, мать, бабушку. В меньшей степени она любит Кору и Ричарда. Но это совершенно другая любовь. Не потому, что ее меньше, а просто это другая любовь.

Затем острой болью отозвались в ней все те любовные истории с печальным концом, что она сумела припомнить. В них все заканчивалось смертью. И то, что это была любовь другого рода, вовсе не значит, что она закончится как-то иначе.

Дженни отказала себе в удовольствии погрузиться в дальнейшие романтические размышления.

Она закончила приготовления ко сну, немного посидела, остужая свой пыл. Она думала о том, что возьмет да и случится, разбив вдребезги ее мечты. Пессимизм был ее второй натурой, и Дженни этого не отрицала. Сейчас не время меняться.

Все равно приглашение на этот сеанс – уже плюс.

Этого нельзя отрицать.

Прежде чем выключить свет, Дженни решила задвинуть шторы на окнах. Утром Гарольд всегда раздвигал их и завязывал золотистым шнуром. Она подумала, что слугу нужно предупредить, чтобы не делал этого.

Как только была опущена первая половина бархатных портьер, Дженни похолодела. Ее сердце бешено забилось в груди, ладони стали холодными и влажными от страха. Там на газоне в этот поздний час она заметила мужчину, крадущегося вдоль забора в направлении конюшен. Он старался двигаться как можно незаметнее.

Девушка замерла за портьерой, продолжая наблюдать за ним.

Мужчина двигался по направлению от дома, а не к нему. Он шел не скрываясь в тени и старался как можно быстрее пересечь освещенные участки. Прямо перед ним находилось достаточно широкое, освещенное фонарем пространство. Приблизившись к месту, незнакомец быстро перебежал эту площадку, втянув голову в плечи.

Это был Ричард.

Она наблюдала за ним, пока он не дошел до конюшен и не скрылся в их тени. Дженни еще пятнадцать минут постояла у окна, надеясь, что увидит, как он возвращается назад. Возможно, он даст ключ к разгадке своего столь странного поведения. Но кузен не возвращался.

Почему он шел крадучись? Конюшни принадлежат ему. И естественно, если бы захотел, он бы не скрываясь прошел туда.

Она подождала еще двадцать минут.

Но он все еще не появлялся.

Наконец она задвинула шторы, выключила свет и забралась в постель. Еще один минус за сегодняшний день.

Как бы ей хотелось, чтобы Уолтер тоже видел это.

Он наверняка сумел бы объяснить ей все так, чтобы это было обычным и ненугающим.

Первая половина ночи прошла без завываний волка. И это тоже хорошо. Вторую часть ночи Дженни проспала.

Утром, когда Дженни вновь завтракала в обществе Уолтера Хобарта, в кухню вошел Ричард. Он выглядел взволнованным и нервно поигрывал ключами от машины. Хобарт прервал свое долгое и интересное повествование о работе в качестве армейского психолога в Северной Каролине и поздоровался с молодым Браккером.