– А-а, «Яркая звезда». Совершенно верно, сегодня они должны представить отчет, верно?

– Ученые, – презрительно фыркнул полковник. – Они не разбираются в настоящем оружии, даже если его засунут им в задницу.

– Прошло время копий и сабель, Михаил Семенович, – усмехнулся Язов. Действительно, снова подумал полковник, маршал не отличается таким интеллектом, каким обладал Устинов, но он не был и таким дураком, как его предшественник на посту министра Сергей Соколов. Недостаток технических знаний компенсировался у него необыкновенным природным инстинктом, позволяющим маршалу оценить достоинства нового вооружения, и редкой способностью чувствовать настроения солдат и офицеров Советской Армии, – Их изобретения могут быть использованы для целей обороны с необычайной эффективностью.

– Да, конечно. Мне только хотелось бы, чтобы проектом руководил настоящий офицер, а не всякая там рассеянная профессура, что не от мира сего.

– Но генерал Покрышкин…

– Он был летчиком-истребителем. Я имею в виду настоящего армейского офицера, товарищ маршал. Летчики склонны поддерживать любое изобретение, на котором достаточное количество приборов и кнопок. К тому же за последнее время Покрышкин провел больше времени в университетах, чем за штурвалом. Ему не позволяют летать. Покрышкин перестал быть офицером уже десять лет назад. Теперь он превратился в снабженца для ученых чародеев. – Не говоря о том, что он создает там свою собственную маленькую империю, но пока не будем говорить об этом, сохраним на будущее, подумал полковник.

– Хочешь получить новое назначение, Миша? – с лукавой улыбкой поинтересовался Язов.

– Только не туда! – засмеялся Филитов и тут же снова стал серьезным. – Я имею в виду, Дмитрий Тимофеевич, что текущий отчет о деятельности «Яркой звезды» искажен тем, что у нас нет на месте настоящего офицера, понимающего трудности боевых действий, знающего, каким должно быть настоящее оружие.

Министр обороны задумчиво кивнул.

– Да, я разделяю твою точку зрения. Ученые мыслят категориями «приборов», а не «вооружений», это верно. Меня смущает сложность этого проекта.

– Сколько движущихся деталей у этой новой установки?

– Не имею представления – тысячи, наверно.

– Устройство превращается в оружие лишь после того, как им уверенно овладевает рядовой солдат, – ну если не рядовой, то по крайней мере старший лейтенант. Поручалось ли кому-нибудь – не из числа сотрудников «Яркой звезды» – провести изучение надежности проекта? – спросил Филитов.

– Насколько я помню – нет.

– Вот видите, Дмитрий Тимофеевич. – Филитов взял подстаканник. – Вам не кажется, что этим может заинтересоваться Политбюро? До сих пор они были готовы финансировать экспериментальный проект, но… – полковник сделал глоток, – представители «Яркой звезды» будут просить у вас средства для преобразования проекта из экспериментального в действующий, а ведь никто не проводил независимой оценки его эффективности.

– Каким образом, по-твоему, следует провести такую оценку?

– Как вы сами понимаете, я не могу сделать этого. Я слишком стар и недостаточно образован, но у нас в министерстве немало молодых умных полковников, особенно в войсках связи. Строго говоря, это не строевые офицеры, но они являются кадровыми военными и обладают достаточными знаниями, чтобы разобраться во всех электронных чудесах. Разумеется, товарищ маршал, я всего лишь высказал предложение. – Больше Филитов не настаивал. Он заронил зерно идеи в голову министра. Манипулировать Язовым было гораздо легче, чем Устиновым.

– Ты обнаружил какие-нибудь недостатки в работе Челябинского танкового завода? – спросил Язов.

* * *

Ортиз наблюдал за Лучником, поднимающимся вверх по горному склону в полумиле от него. Два человека и два верблюда. Их, наверно, не примут за отряд партизан, как это могло произойти с группой в двадцать или больше человек. Впрочем, теперь это не играло роли. Русские сейчас достигли такой степени отчаяния, что атаковали почти все, что двигалось по земле.

– Как хочется выпить пива, – заметил капитан.

Ортиз повернулся к нему.

– Капитан, мне удается успешно работать с этими людьми, потому что я живу точно так же, как живут они. Я уважаю их обычаи и соблюдаю законы. Это значит – ни капли алкоголя, не есть свинины, не трогать их женщин.

– Чепуха, – фыркнул офицер. – Эти невежественные дикари…

Ортиз тут же прервал его,

– Капитан, если я еще раз услышу, как вы говорите что-то подобное или даже думаете вслух, это будет ваш последний день здесь. Эти люди работают на нас. Они приносят нам информацию и детали, которые мы не можем достать больше нигде. Поэтому вы будете, повторяю, будете обращаться с ними с уважением, которого они заслуживают. Вам это понятно?

– Понятно, сэр. – Господи, подумал офицер, да этот парень сам превратился в туземца.

– То, чем они занимаются, производит большое впечатление, – Джек зевнул, – если понимаешь ведущиеся там исследования. – Он вернулся на базу Эндрюз тем же самолетом, который доставил его в Лос-Аламос, и теперь ему отчаянно хотелось спать. Сколько раз ему приходилось летать по свету, а он так и не научился переносить смену часовых поясов. – Этот молодой парень – Грегори – чертовски умен. Ему понадобилось две секунды, чтобы понять, что представляет собой установка на «Бахе», и его оценка совпала с мнением Национального центра фоторазведки чуть ли не слово в слово. Разница заключалась лишь в том, что дешифровальщикам фотографий, работающим в центре, понадобилось четыре месяца и они представили три письменных доклада, прежде чем докопались до истины.

– Ты полагаешь, что его нужно включить в состав группы, занимающейся экспертным анализом?

– Сэр, это все равно что спрашивать, нужны ли хирурги в операционной. Да, между прочим, он хочет, чтобы мы заслали кого-нибудь на место расположения установки «Бах». – Райан поднял взгляд к небу.

Адмирал Грир едва не выронил чашку.

– Этот парень, видно, насмотрелся фильмов про ниндзя.

– По крайней мере приятно знать, что кто-то верит в наши возможности, – усмехнулся Джек и серьезным тоном продолжил:

– Как бы то ни было, Грегори хотелось бы узнать, не удалось ли русским добиться прорыва в мощности лазерного импульса – извините, сейчас они употребляют термин «энергия выходного сигнала». По его мнению, почти вся мощность, вырабатываемая новыми генераторами на гидроэлектростанции, будет направляться на систему «Бах».

Грир пристально взглянул на Джека,

– Это наводит меня на печальные мысли. По-твоему, он прав?

– У русских немало превосходных ученых, работающих с лазерами. Академик Басов, например, награжден Нобелевской премией и с тех пор занимается разработкой лазерного оружия вместе с Евгением Велиховым, известным борцом за мир, да и директор Лазерного института – сын Дмитрия Устинова, можете себе представить. Объект «Бах» почти точно представляет собой установку, действующую по принципу лазера «рассеянной системы». Нам не мешало бы узнать, какой тип лазера применяют русские – он может быть газово-динамическим, на свободных электронах, химическим. По мнению Грегори, их лазер действует на основе принципа свободных электронов, но это всего лишь догадка. Он привел цифры, подтверждающие преимущество размещения лазерной установки на вершине горы, где лазер находится за пределами половины земной атмосферы, и нам известно, какая мощность требуется русским для достижения результатов, к которым они стремятся. Он пообещал произвести обратные расчеты для оценки общей мощности установки. Результаты будут слегка занижены. Принимая во внимание то, что сказал Грегори, и завершение строительства жилого здания на «Моцарте», следует предположить, что этот объект скоро войдет в строй. Там будут произведены испытания и оценка полученных результатов, а через два-три года он сможет действовать на полную мощность. Если все произойдет именно так, то скоро в распоряжении русских может оказаться лазер, способный запросто выводить из строя наши спутники. Возможно, это последует в результате «мягкого удара», по словам майора, – будут сожжены камеры и фотоэлектрические элементы, находящиеся на спутнике. Зато следующий шаг…