Джексон с детства был убежден в своей неспособности к глубоким человеческим чувствам. А значит, он не вправе совершать необдуманные поступки.

- Ты отличный друг, Хелена, - тихо сказал он. -Хорошая соседка. И несравненная повариха. Давай попробуем эту божественную еду, которую ты приготовила, а затем ты покажешь мне, чем занимаешься после наступления темноты.

Открыв перед Джексоном дверь кабинета, Хелена вспомнила, что мало кого впускала в это святилище.

- Я бы сделала уборку, если бы знала, что приведу тебя сюда, - сказала она, смущенно пожав плечами.

Она ринулась вперед, чтобы поправить разъезжающуюся стопку бумаг, но Джексон остановил ее.

- Когда-нибудь я отвезу тебя в Бостон и покажу собственный кабинет, пообещал он. - Моя секретарша грозится позвонить в пожарную инспекцию каждый раз, когда заходит туда.

Хелена усмехнулась.

- Ладно, я и не пытаюсь в чем-то тебя превзойти. Ты уверен, что хочешь это увидеть?

- Иначе я бы не попросил.

Его голос был решительным. Хелена была уверена, что этот человек осуществляет все, что задумал. И не дает пустых обещаний. Похоже, он вообще не разбрасывается обещаниями.

- Вот моя коллекция, - сказала она, открывая стеклянную дверь дубового книжного шкафа. Джексон присвистнул.

- Ты давно уже пишешь.

Хелена повела плечом, чувствуя себя так, словно в первый раз разделась перед мужчиной.

- Понимаешь, они не все продавались. Некоторые из них я напечатала для себя. Но да, папа говорил, что я родилась с половником в руке. Моя мама умерла, когда мне было десять лет, и с тех пор я готовила на всю семью.

Джексон провел рукой по ярким корешкам книг.

- Можно взглянуть? - спросил он.

- Конечно. Они для того и написаны, чтобы их читали.

Но у нее сдавило горло от волнения, когда Джексон с благоговением перелистывал ее последнюю работу. Несколько долгих минут в комнате стояла тишина, нарушаемая лишь шелестом страниц. Затем Джексон оторвал взгляд от книги.

- Потрясающе, - с восхищением произнес он. -Хелена, это же не просто сборник рецептов, хотя я уверен, что рецепты ценны и сами по себе. Ты включила сюда и историю разных блюд, и местный фольклор. А рисунок на обложке, по-моему, принадлежит Уорду Шеридану. Я видел в городе его работы.

- Правда, он настоящий талант? - спросила Хелена.

Джексон взглянул на нее своими серебристо-серыми глазами.

- И не только он. Это не просто поваренные книги, Хелена, - продолжил он, взяв с полки очередной том. - Это поэзия в каждом рецепте. Такие книги можно читать просто для удовольствия. Ты собрала под этой обложкой не только свои бесподобные рецепты. Ты вложила душу. Это что-то удивительное.

Хелена надеялась, что он не заметит выступивших у нее на глазах слез. Большинство людей воспринимали ее книги лишь как руководства по кулинарии, хотя она действительно вкладывала в них свои лучшие чувства. Она обращалась к ним, когда была счастлива.., или несчастна. С ними она оплакивала свои потери или праздновала успехи. До сих пор никто даже не подозревал об этом. И вот нашелся человек, разгадавший ее самую заветную тайну.

- Спасибо, - тихо сказала она.

Джексон рассмеялся, избавив ее от неловкости.

- За что, Хелена? За то, что у меня есть глаза и я могу видеть? А кто не может?

Девушка не сумела ответить. Она просто взглянула на него.

Теперь, когда они оба смотрели друг на друга, самым естественным поступком для них было шагнуть навстречу. И нет ничего удивительного в том, что их губы соединились в поцелуе.

Удивление пришло позже, когда Хелену охватило неожиданно острое возбуждение.

- Хелена, - прошептал Джексон, отстранившись на мгновение, и снова припал к ее губам.

Она обвила руками его шею. Его поцелуй был крепким и страстным, чувственным и требовательным.

- Иди ко мне, - приказал Джексон, когда она оторвалась от него, чтобы глотнуть воздуха.

И Хелена прижималась к нему, таяла в его объятиях. Казалось, ее тело растворяется, сливается с телом Джексона, становится его частью.

И все же она хотела большего. Это желание было резким до боли.

Она принялась целовать его в шею.

Джексон развязал зубами тесемки ее фартука и начал расстегивать блузку. Его губы ласкали ее кожу над воротом. А затем под ним.

Его темные шелковистые волосы струились между ее пальцев, его прикосновения были пыткой и вызывали желание прижаться еще крепче, смести все барьеры, разделяющие их.

Джексон упал на колени, обхватив руками ее бедра. Он целовал самый чувствительный участок ее тела, и его горячее дыхание обжигало ей кожу сквозь тонкий слой одежды.

Он застонал.

Вздох вырвался у Хелены.

А затем шевельнулся ребенок.

Хелена отпрянула.

Джексон замер. В его глазах мелькнуло удивление, а лицо исказилось как от боли. Он взглянул на ее живот с таким видом, словно совершил неискупимое преступление.

Медленно, осторожно он разжал руки, поднялся и отошел.

- Я забылся, но да, думаю, уже не секрет, что я давно мечтал об этом, - признался он низким и нежным голосом. - Но, наверное, это не слишком мудрый поступок.

Хелена тоже считала, что мудростью тут и не пахло. Но она прекрасно помнила, какой сильной была ее страсть.

- Да, - тихо согласилась она. - И было бы безумием повторить это снова.

- Мы не будем, - пообещал Джексон. - Тебе сейчас надо думать о более важных вещах. А не о любви с мужчиной, который собирается уехать через полторы недели.

Хелена не ответила. Ей не хотелось даже думать о любви с Джексоном.., или о его отъезде.

Она покачала головой.

- Ты прав. Давай я покажу тебе остальные мои работы.

- Отличная идея.

Но первая же книга, которую взял Джексон, оказалась такой, которую Хелена в здравом уме никогда бы ему не предложила.

- "Эротическая кулинария"? - переспросил он, выгнув бровь.

Хелена, густо покраснев, попыталась выхватить книгу.

Он увернулся.

- Я посмотрю.

- Отдай.

- Другие же это видели. Она напечатана, а я еще даже не раскрыл ее.

- Упрямец.

- Вот именно. Отстань. Я хочу посмотреть. Эти возбуждающие блюда иногда бывают очень полезны. Спроси любого мужчину.

Внезапно до Хелены дошло, что сейчас им с Джексоном просто необходима хорошая шутка.