Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поэтому, дождавшись, когда звук шагов немного затих, боцман достал из кармана запасной ключ, с которым никогда не расставался, и поспешил вдогонку за свёклами. Хотя на самом деле это они спешили вдогонку, ведь на этот раз Неудахин пошёл самым коротким путём.
Но боцман не просто шёл, а закрывал по пути кое-какие двери, чтобы бандиты не свернули куда не надо. А куда им надо, он решил сразу. Из трюма свёклы должны были попасть на корму, куда редко заглядывали любители ночных прогулок. Нет, не хотел Неудахин рисковать чужими жизнями, да и своей, честно говоря, не хотел, но что делать – служба такая!
На корме боцман занял боевую позицию возле двери, из которой должны были показаться свёклы. Чтобы скоротать время, он намётанным глазом оглядел палубу на предмет беспорядка. И беспорядок тут же нашёлся. У борта валялась одинокая швабра. «Опять матрос Веточкин забыл, – подумал Неудахин, – вот задам ему завтра перцу!»
Однако мы уже говорили, что один и тот же предмет может быть совершенно разным – смотря с какого боку смотреть. Так что с другого боку хорошая швабра в хороших руках вполне могла стать хорошим оружием. А у нашего боцмана, как вы помните, руки были очень хорошими, поэтому боцман моментально вооружился шваброй, и правильно сделал, так как двери приоткрылись и в проёме показались обе свёклы.
* * *
– Руки вверх! – сказал Неудахин, целясь шваброй в бандитов.
От неожиданности те вскинули руки, отчего коробка с грохотом упала им под ноги. Но, видно, свёклам было не впервой попадать в такие переделки. Присмотревшись через свои чулки, они поняли, что в руках противника не ручной гранатомёт, а обыкновенная швабра, причём довольно-таки потрёпанная. Зарычав от бешенства, они прыгнули вперёд и наставили на боцмана оба дула.
– Брось швабру, боцман! – прошипела первая свёкла. – И тебе ничего не будет!
– А не бросишь, будет! – пообещала вторая.
– Не брошу! – сказал Неудахин, мысленно передёргивая затвор. – Вход в багажное отделение пассажирам строго воспрещён. А вы зашли, значит, вы не пассажиры. Но в списках команды вы тоже не числитесь. А если вы не пассажиры и не матросы, то прошу немедленно сдаться или покинуть борт.
– Чего он просит? – переспросила вторая свёкла, не привыкшая к таким заумным речам.
– Он не просит, он нарывается, – прошипела первая. – А ты, чем вопросы задавать, лучше подними картину, пока не растоптали.
Вторая свёкла схватила упавшую коробку и аккуратно прислонила её к палубной переборке. «Так это картина?» – удивился боцман, потому что в багажной декларации про картины ничего не говорилось. А раз так, то кто-то везёт её незаконно или, как говорят моряки, контрабандно. Но тогда непонятно, зачем эти её вытаскивали? Везли бы тихонько, а они вон чего устроили! Но додумать он не успел, потому что первая свёкла прошипела второй:
– Придётся боцмана убрать. Он слишком много знает.
Вообще-то слово «убрать» с точки зрения нормальных людей больше подходит к швабре, чем к боцману. Но в устах вооружённых бандитов это слово означало вовсе не наведение порядка, а пулю в лоб – и труп за борт! И Неудахин как лицо, отвечающее за уборку, сразу всё правильно понял. А ещё он понял, что у него есть три выхода: кричать, бежать и нападать. Первый был узковат, потому что ветер дул с носа и крики с кормы сразу бы сдуло в море. Второй выход был широковат, потому что бежать можно было только к борту, за которым до горизонта расстилалась солёная вода. Но оказаться ночью среди солёных волн – выход не лучший.
Оставался последний – нападать! Но и тут шансов было мало, ведь сколько мысленно ни передёргивай затвор, швабра стрелять не будет, в отличие от пистолета и автомата, дула которых тупо уставились Неудахину в живот. Конечно, бандиты могли промахнуться, но это если вместо огромного боцмана перед ними стоял бы какой-нибудь задохлик. А уж в этот шкаф в тельняшке они попадут с закрытыми глазами и задом наперёд!
Однако и бандиты, и Неудахин сильно ошибались. Слишком уж они положились на свои силы. Только ведь не зря говорится: «Человек гадает, а Бог совершает», – а ещё: «Грозную тучу Бог пронесёт». Да, действительно выходов было три. Но это основных! А ведь существовал ещё и аварийный! Про него-то все забыли, хотя про аварийный выход надо помнить всегда…
Короче, как только свёклы положили пальцы на курки, к ним метнулись три стремительные тени.
Действовали тени на редкость слаженно. Две вцепились зубами в нехорошие руки, сжимающие оружие, а третья разодрала когтями женские чулки, заодно разукрасив бандитские рожи индейскими татуировками.
– О-о-о! А-а-а! – застонали бывшие свёклы.
– Ух! Эх! – закричали они, когда по их затылкам прошлась швабра, находящаяся в хороших руках.
– Сдаёмся! – взмолились бандиты, когда наконец навели резкость и увидели, что перед ними кроме огромного боцмана стоят гигантская крыса, взъерошенный кот и маленький бурундук с очень воинственным выражением морды.
Подобрав с палубы оружие и мысленно поблагодарив святого покровителя моряков – Николая Угодника, боцман повёл бандитов к тринадцатому капитану К счастью, того даже будить не пришлось, ведь настоящие капитаны нутром чуют опасность и тут же просыпаются.
Выслушав Неудахина, капитан моментально посадил бандитов в тюрьму, которой на время стала тесная кладовка в трюме, а потом отправил рапорт в Главное Морское Управление. Затем он собственноручно выписал боцману похвальную грамоту, в которой говорилось следующее: «За проявленное мужество при задержании особо опасных преступников в полную одиночку объявить боцману Неудахину Борису Степановичу благодарность».
– Всегда готов! – ответил Неудахин, пряча благодарность в карман. – Только задержал я их не в полную одиночку.
– А в какую? – спросил капитан.
– Мне бурундук и кот помогли, – объяснил боцман, на всякий случай умолчав про крысу.
– Что за чепуха? – поморщился капитан, но, вспомнив разукрашенные лица бандитов, осёкся, так как сразу узнал почерк царапучего кота. – Ладно, бурундука наградим жареными семечками, а кота пол-литрой…
– Так он же не пьёт! – не выдержал боцман, вспомнив недавнюю проделку матроса Веточкина.
– Не перебивать! Пол-литрой молока и сосиской! Кру-гом!
На следующий день в кубрике – общей комнате для судовой команды – только и разговоров было что про ночное происшествие.
– Молодец, Веточкин! – смеялись матросы. – Но ты бы лучше не швабру, а пулемёт забыл.
– Да откуда у меня пулемёт? – оправдывался Веточкин. – А швабру я не забыл, просто мне сказали: всё бросай и лети к штурману…