Алекос обернулся. Иоланта ощущала силу охвативших его эмоций, чувствовала на себе его пристальный взгляд. Как могло случиться, что после десяти лет разлуки она оказалась во власти тех же чувств, что и тогда? И Алекос тоже, если судить по его горящим глазам, по тому, как он наклонился к ней.

Иоланта с трудом отвела от него взгляд и закрыла дверь. Тихий щелчок замка вернул обоих к реальности, и Алекос повернулся в сторону лестницы. Иоланта выдохнула, приказывая своему сердцу успокоиться.

Она спустилась вниз следом за Алекосом, полагая, что тот направится к выходу, но вместо этого он вернулся в гостиную. Иоланта пошла за ним, готовясь к очередному столкновению.

– Я хочу познакомиться с Нико. Завтра.

– Мне надо его подготовить…

– Пока не надо говорить ему, что я его отец, – оборвал ее Алекос. – Я просто хочу с ним встретиться. Поговорить с ним.

Иоланта медленно прошла по комнате. Почувствовав, что на нее снова наваливается физическая и эмоциональная усталость, она опустилась в кресло и положила голову на руки.

– Алекос, я устала. У меня было так много дел…

– Каких дел?

Она подумала о звонке Антониса и плачевном состоянии своих финансов. Если Алекос узнает, в каком она отчаянном положении, станет еще настойчивей требовать выйти за него. Точно так же, как когда-то ее отец, он будет знать, что у нее не осталось выбора. Иоланта почувствовала, что не сможет вынести, если снова окажется загнанной в угол.

– Да так… всякое разное, – сказала она. – Относительно собственности Лукаса. И потом, Нико потерял человека, которого считал своим отцом. Со многим надо разобраться.

– Ты никогда не говорила ему правду?

– Нет, конечно нет. Лукас вел себя, как будто он его отец. – Правда, не слишком часто.

– Ты понимаешь, что это для меня значит? Знать, что мой сын считал своим отцом чужого человека? Человека, которого я презираю? В то время как я был этого лишен. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь простить тебя, Иоланта.

– Тогда нам, определенно, не стоит жениться, – выпалила Иоланта. Меньше всего на свете ей хотелось снова вступить в отношения, основанные на страхе и чувстве вины. – За что ты презирал Лукаса? Я думала, ты даже не был с ним знаком.

– Ты права, – ответил он. – Но я знаю, что он сделал.

– О чем ты говоришь, Алекос?

Алекос долго смотрел на нее пристальным взглядом непроницаемых глаз.

– Сейчас не время говорить об этом. Я приду завтра, чтобы познакомиться с Нико. В котором часу он возвращается из школы?

– Он не ходит в школу.

Его темные прямые брови сошлись вместе.

– Он не ходит в школу? Почему?

– В школе ему… слишком сложно.

– Сложно? – Голос Алекоса внезапно осип. – О чем ты говоришь? У него какие-то проблемы? Его обижают?

– Нет, ничего такого. – Иоланта прижала пальцы к вискам. Она чувствовала подступающую головную боль. – В школе Нико плохо себя чувствует. Ему трудно заводить друзей, трудно спокойно сидеть на уроках, трудно внимательно слушать.

Губы Алекоса дрогнули.

– Значит, он плохо себя ведет.

– Нет, – поспешила возразить Иоланта. – Дело совсем не в этом. Некоторые учителя, действительно, так думают, но все гораздо сложнее.

– Так скажи мне, в чем дело.

– Это трудно объяснить. Просто Нико… другой. – Доктора ставили разные диагнозы, но, судя по всему, ни один их так и не удовлетворил. Она печально посмотрела на Алекоса. – Ты сам все поймешь, когда познакомишься с ним завтра.

– Хорошо, я приду завтра утром около десяти.

– До двенадцати он занимается с преподавателем, – сказала Иоланта. – Но ничего страшного, я заберу его с уроков. Просто мне хотелось, чтобы ты знал, что он учится. – Она не сказала, сколько слез, волнений и головной боли ей пришлось пережить.

– Мы еще поговорим об этом завтра, – сказал Алекос.

Их сын отличался высоким уровнем интеллекта, но к нему требовался особый подход. У Лукаса никогда не хватало на это терпения. Что, если и Алекос так себя поведет? Мысль о том, что ее сын снова будет отвергнут, казалась невыносимой.

– Завтра, – твердо повторил Алекос, и Иоланта кивнула. Она слышала, как щелкнул замок входной двери, и чувствовала странную смесь облегчения и сожаления.

Она вспомнила момент наверху, когда ей показалось, что он ее поцелует. И ей хотелось, чтобы он ее поцеловал. Если они поженятся, будет ли этот брак настоящим? Но нет, она не может выйти за Алекоса. Десять лет назад он заставил ее почувствовать себя самой желанной женщиной на земле, а потом – самой последней.

Один раз Иоланта уже вошла добровольно в золотую клетку. Неужели она повторит эту ошибку?

На следующее утро Алекос подошел к двери дома Иоланты, охваченный волнением и нетерпением. Сейчас он познакомится с Нико. Со своим сыном.

Впервые увидев мальчика, он почувствовал, как у него сжалось сердце. Темные мягкие волосы Нико были такими же, как его собственные, когда он был маленьким. Заметив брошенную у кровати книгу по программированию, он вспомнил, как сам, мальчишкой, штудировал такие же учебники. Алекос уже чувствовал свою связь с этим ребенком.

Его семья распалась, когда он был совсем маленьким. После смерти отца детей разлучили, отправив по родственникам. У матери, работавшей уборщицей, хватало сил лишь на то, чтобы с трудом сводить концы с концами. Алекос воспринимал семью лишь как источник постоянного разочарования и неизбежного отчуждения.

Но у его сына все должно быть по-другому.

Алекос решительно постучал в дверь. Ему открыла горничная, которую он мельком видел прошлым вечером. На лице пожилой женщины появилось выражение недовольства.

– Здравствуйте, господин Деметриу.

– Я пришел повидаться с Иолантой и Нико.

– Что вам нужно от моей хозяйки? – выпалила она, и Алекос невольно попятился, ошарашенный и возмущенный этим дерзким вопросом.

– Не понимаю, с какой стороны это может касаться вас.

– Меня это касается, потому что Иоланта моя хозяйка, и она уже достаточно намучилась за эти десять лет, – заявила горничная. – А вы, похоже, явились, чтобы доставить ей лишь новые неприятности.

– Я не собираюсь делать ничего подобного, – ответил Алекос.

Слова домработницы сбили его с толку. Он вдруг понял, как мало знает о семейной жизни Иоланты. Она сказала, что не любила Лукаса, но любил ли ее Лукас? Или их брак стал лишь следствием холодного расчета?

Иоланта встретила его в той же гостиной, что и вчера вечером. Но теперь, в отличие от вчерашних джинсов и футболки, в которых она казалась такой домашней, она надела строгие брюки и закрытую блузку. Одежда явно указывала на то, что ей хотелось чувствовать себя более защищенной. Иоланта нервничала. Впрочем, Алекос тоже.