Адхара с вытаращенными от удивления глазами и прижатой ко рту рукой застыла в дверях. Она догадывалась, что под тканью лежат тела мертвых людей. Но Амхал прошел вперед и склонился над саванами.

— Прошу тебя, уйдем отсюда… — пробормотала девушка, но ее спутник, казалось, не слышал ее слов. Он не успокоился до тех пор, пока не понял наконец, откуда исходил стон.

— Пошли!

Адхара не двинулась с места: казалось, что ее ноги отказывались слушаться.

Амхал обернулся:

— Ну!

Девушка, не отрывая глаз от пола, осторожно, стараясь не глядеть на трупы, пошла вслед за ним. Она подняла глаза только тогда, когда оказалась рядом с Амхалом. На полу у его ног лежало тело, похоже, это было тело женщины с искаженными чертами лица, неопределенного возраста.

Из ее рта, похожего на темный колодец, исходил непрерывный хрип, а от лихорадочного и неестественного дыхания веяло смертью. На лбу несчастной проступил пот, а вся кожа была сплошь покрыта черными пятнами, такими же, какие Адхара видела на двух напавших на нее субъектах.

Девушка попятилась назад:

— Нам нужно уходить отсюда.

Амхал не ответил.

— У тех двоих, что на меня напали… у них были такие же пятна, и одному из них было плохо.

Амхал внимательно посмотрел на лицо умирающей: казалось, что кровь сочилась сквозь кожу ее терзаемого муками тела.

— Амхал!

От крика девушки молодой человек наконец пришел в себя. Он поднялся и, не отрывая глаз от женщины, сделал пару шагов назад. Однако Адхаре этого оказалось вполне достаточно, чтобы ухватиться за него и увлечь его за собой прочь из этого дома.

Они выбежали на свежий воздух: с одной стороны от них бурлил водный поток, а с другой — слышалась непрекращающаяся трескотня сверчков. Не переводя дыхания, они промчались по улицам селения в полной решимости убежать как можно дальше от этих мест.

Два человека перегородили им дорогу.

У одного в руках была палка, а у другого — ржавый меч. На обоих были лохмотья, местами их кожа была покрыта черными пятнами. У одного признаки болезни проявлялись на шее, а у другого пятнами была покрыта половина головы. Их лица исказил гнев.

— Кто вы такие?

Этот вопрос застал Амхала врасплох. Он машинально ухватился за рукоять меча.

— Не двигайся и отвечай! — приказал ему человек, размахивая проржавевшим от старости мечом в руках. — Кто вы такие?

— Это вы принесли сюда эту заразу, ведь так? Вы пришли сюда, чтобы распространить ее повсюду, как тот проклятый чужестранец… — добавил другой, вооруженный палкой.

— Как нимфы, ведь нимфы не болеют… Если выпить их кровь, то станет лучше, — добавил первый.

Второй гневно плюнул:

— Будь они прокляты, прокляты…

— Дайте нам пройти, — обратился к мужчинам Амхал.

Адхара сжала его руку. Она испытывала безумный страх и оттого, что увидела в деревянном строении, и оттого, как Амхал несколько дней тому назад с наслаждением вонзил меч в грудь своего противника.

— Отсюда не уйти, — сказал человек с мечом в руках. — Селение охвачено заразой.

Адхара отчетливо услышала, как ее спутник заскрипел зубами, и почувствовала, как напряглись под ее рукой мускулы молодого человека.

— Не вынуждайте меня делать то, чего мне не хочется…

— Мертвые останутся с мертвыми, а вы через пару дней сгинете здесь. Или вам повезет, как нам, и вы избежите смерти. Но отсюда вам точно не уйти, — добавил с беззубой ухмылкой тип с палкой.

Амхал, ухватившись обеими руками за меч, направил его на незнакомцев.

— Амхал, нет…

— Говорю вам в последний раз: дайте нам пройти. Я не хочу причинять вам зла, позвольте нам пройти…

Адхара почувствовала, как его переполняли гнев и жажда схватки. Она чуть отступила, но человек с палкой оказался проворнее, ударив ее по плечу, отчего девушка упала на землю. Она едва успела заметить, как впереди промелькнул плащ Амхала, а затем она услышала пронзительный скрежет его меча, скрещенного с оружием обоих незнакомцев.

Он обезоружил их в одно мгновение. Но этого оказалось недостаточно. С яростным ревом он поверг одного из нападавших.

— Амхал, не надо! — закричала Адхара.

Но этот призыв оказался бесполезным, равно как и крик поверженного наземь незнакомца:

— Я сдаюсь!

Амхал вонзил ему свой меч в грудь и тут же вытащил его из поверженного тела. Он повернулся в сторону другого нападавшего: глаза молодого человека были полны дикой ярости и мрачного удовольствия.

— Амхал!

На этот раз отчаянный вопль Адхары заставил Амхала прийти в себя.

Он опустил меч, закрыв на мгновение глаза. Другой нападавший воспользовался этой заминкой, чтобы наброситься на него и ударить своей палкой.

Амхал схватил его за руку и вывернул ее назад.

— Пошел вон, — прошипел он.

Мужчина метнул на него гневный взгляд.

— Пошел вон, я дарю тебе жизнь, — с горечью повторил Амхал. Он еще сильнее выкрутил ему локоть, отчего палка выскользнула из его руки и упала на землю.

Сжимая свое запястье, нападавший с ненавистью посмотрел на Амхала.

— Все равно тебе не жить, — бросил он, прежде чем свернуть на одну из улочек.

В Макрате светило солнце. Стоял один из первых прекрасных летних дней с его прозрачным воздухом и чистым светом, при котором так явственно проступают очертания всех предметов.

Как и каждое утро, Дубэ приходила в сад. На ней была лишь просторная рубашка и штаны. Сжимая кинжал в руках, она тренировалась среди деревьев в одном из укромных уголков обширной территории, окружавшей королевский дворец.

В жизни Дубэ был непродолжительный период, когда ее регулярные тренировки казались ей смешными. Это пришлось как раз на то время, когда она начала ощущать свою старость. Королева была поражена тем, как внезапно этот факт поразил ее сознание. Однажды утром, разглядывая себя в зеркало, она вдруг заметила морщины, печать усталости на своем лице и седые волосы. К тому времени ей было пятьдесят пять, тридцать семь из которых она была королевой.

А может, мне пришла пора прекратить свои тренировки?

И на какое-то время она перестала ходить в сад.

Ее муж Леарко подшучивал над ней:

— Ну что, решила повесить свой кинжал на гвоздь?

— Я просто устала, — ответила Дубэ, и это была правда. В конце концов, старость не что иное, как смертельная усталость, которая мало-помалу увлекает человека к единственно возможному для него покою.