Следующие несколько минут слились в какофонию воплей, столкновений с окружающими и писка проклятых чаек. Я бежал и махал сачком, махал и бежал, и мне наплевать было, что люди смотрят на меня, как на чокнутого. Чайки метались туда-сюда, пытались оторваться, но врешь, от супергероя человек-месть не уйдешь! Особенно если он решил пойти ва-банк. И замахнулся сачком в прыжке, которому позавидовал бы любой герой комиксов.

Пал на траву сачок, сверху пал я, под сеткой заметалось что-то крылатое и с очень острым клювом… Ура! А потом сверху на меня свалилось небо. Тщорт! Ну, такое было ощущение. Хотя после падения неба, пожалуй, не выживают.

А я вот выжил.

Только, видимо, потерял сознание на пару минут.

Очнулся, лежа на траве за клумбой, в нескольких метрах от кучи-малы из людей и воздушных змеев. Как я там оказался, а? Меня кто-то оттащил в сторону?

Шоу закончилось. И, главное, никто мне не предъявлял за учиненный хаос. Я сел, ощупал затылок и шею… Вроде, целый. Рюкзак на месте. Деньги. Телефон. Только вот сачка не было. И чайки пропали.

Встал и растерянно похромал прочь. В голове было легко, пусто и звонко, как будто на границе между опьянением и похмельем. Я не понимал, что именно произошло, кто виноват и что делать, поэтому автопилот взял управление в свои руки. И повлек меня домой. В душ и спать.

— Это все канарейка! Она виновата во всем!  Если бы не канарейка...

— И часовню тоже она развалила? — я закусил ус и  задумчиво посмотрел мимо чаек. Потому что если бы посмотрел прямо на них, убил бы взглядом. Испепелил на месте.

— Ка… какую часовню? — они аж заикаться начали. Та, что раньше была толстой и лихой, сегодня ночью сделалась потрепанной и несчастной. Та, что раньше была несчастной, стала похожа просто на комок встопорщенных перьев. Птицееж какой-то с укоризненным клювом. А самая незаметная щеголяла изрядно поредевшим хвостом и то и дело нервно икала. Видно, ей досталось больше остальных.

— Напилась и буянила, — отрезал я.

— Об этом мне не докладывали! — оживился герр Гусинус. — Наложу административное взыскание!

— Так! — хлопнул я лапой по балконному полу. — Канарейка ни при чем! Это шутка такая. Цитата. Давайте ближе к делу, а? Я к тому, что нечего винить маленькую птичку в своем огромном провале.

— Понимаете, Ваше котейшество, — усталый и слегка помятый городской эльф вздохнул так горестно, что даже цветок — в комнате, на подоконнике, за двойным стеклом — поник и запечалился. — Понимаете… Иногда случайности — это просто случайности. Не подстроенные нами. Вот мы на такую случайность и напоролись.

Я внимательно пошевелил ушами, но ус изо рта не выпустил.

— Канарейка не сумела вовремя предупредить нас о том, что Инна пойдет на свидание. Потому что просто не знала об этом. Та никому в офисе ничего не сказала и ушла слишком быстро.

— Поэтому мы узнали, что надо срочно выдвигаться на задание, очень поздно, — лихая чайка потерла об оконную раму полосатый красный клюв и нервно сглотнула. — Один из домовых Адмиралтейской передал сообщение герру Гусинусу, что ваша подопечная не поехала домой, а направилась к Новой Голландии. Зачем-то.

— Ну, ну о… о… она могла с по-по-подругой там встречаться, например. Ма-ма-мало ли, за-за-зачем по-по-пр-пр-фр... — да, раненой чайке явно досталось по первое число.

— Но мы решили подстраховаться и даже успели туда явиться раньше, — встрепанный комок перьев пытался звучать убедительно. — Только на маскировку времени не хватило.

— А еще мы не мо-мо-мо-могли ле-летать.

— Почему? — удивился я.

— Там были воздушные змеи. Карлос их боится, — комок перьев обвиняюще ткнул крылом в толстую чайку. — Фобия. К тому же, мы в контрах с тамошними чайкам. Хипстота псевдоевропейская, ну? Зажрались там на туристических харчах, объявили зону закрытой для остальных и атакуют нарушителей воздушного пространства. Из-за спешки мы решили не получать у них разрешения на влет, а вошли ногами!

— Ногами, значит, — протянул я и попытался себе представить это зрелище. М-да. Ногами.

— И всё шло отлично! Мы планировали засечь Инну со вражеским объектом, и когда стемнеет и начнется шоу, подобраться к ним…

—...И клюнуть объект. Чтоб он… ну, потерял всякое желание…

— То есть задумали членовредительство в прямом смысле этого слова? — уточнил герр Гусинус, а я не выдержал и немного постучался лбом о стенку.

— Ага-а-а-а, — хором ответили чайки и просияли. — Именно. Норм же идея, да?

Нет, я ничего не стал отвечать на это. Просто безысходно махнул лапой. Продолжайте, мол.

Продолжил говорить городской эльф. Он явно чувствовал себя очень… “неочень”. Видимо, привык делать все идеально. Сейчас же я наблюдал картину “фиаско контролфрика во всей красе”.

— Я был на подстраховке. Собирался отвести глаза окружающим, когда чайки перейдут в наступление. И ровно в тот момент, когда шоу началось, а они были готовы стартовать, на меня буквально налетел вчерашний домовой.

— А почему его здесь нет? — возмутился я. — Герр Гусинус, вы не говорили, что вписали его в состав на эту операцию…

— Не вписал, потому что он не должен был там оказаться, — отрезал гусь. — Сам первый раз о нем слышу. Он что, проявил личную инициативу? Похвально, конечно, но вне тактических указаний личная инициатива наказуема!

Я ведь уже упоминал, что герр Гусинус нежно любит канцелярит, да? Эльфа, видимо, тоже все эти “указания” и “тактика” жутко коробили, поэтому он поспешил заговорить снова:

— Господа, домовой пришел туда повеселится. Это, вроде как, в нашем городе пока не запрещено? Или пока ваши грандиозные своднические планы не сбудутся, всем волшебным существам, зверям и птицам ходить строго по линеечке и лишний раз чихнуть не сметь?

— Кхм, — сказал я. Эльф определенно зарвался, и стоило бы поставить его на место. С другой стороны, была доля правды в его словах… Любовь герра Гусинуса к порядку бесила многих — и не только среди присутствующих на этом балконе.

— Так вот. Домовой, по сути, спас операцию от полного провала.

— То есть вот этот ужас — не полный?

— Как говорится в анекдоте, ужас, но не ужас-ужас-ужас. А мог бы быть ужас в кубе. Или даже в четвертой степени. Я еще не решил, — эльф стиснул зубы так сильно, что аж скулы позеленели. — Домовой пришел на фестиваль. чтобы — простите, ваше великолепное котейшество — поесть того самого МОРОЖЕНОГО.

В этом месте я впал в прострацию. Прочистил горло. Покрутил лапой ус. Забрался на кресло, улегся, прикрыл голову лапами и глухо промолвил:

— Я понял. Кто-то нас проклял. Однако продолжайте.

— Итак, домовой пришел к тележке Зураба, чтобы украсть мороженое, и услышал, как тот говорит о каком-то Артеме, который только что здесь был. А потом, когда ел украденное под кустом, внезапно увидел Инну, которая почему-то шла с другим мужчиной. Заозирался по сторонам, чтобы выяснить, далеко ли Артем и кто из наших его контролирует… И — слава всем богам ши! — заподозрил неладное. Со всех ног побежал искать кого-нибудь и налетел на меня.