И каждый услышал, как в подземелье клокочет вода. Возликовали люди. Застучали заступами и мотыгами. Вгрызлись пещере в нутро. Обвалился тут огромный камень. Из-под него забил фонтан воды, с грохотом обрушился на землю. И быстрым и холодным ручейком, журча и пенясь, вода устремилась с гор в долину. Ручей прорыл себе мгновенно русло и стал полноводным потоком.

Люди, радостные, поскакали в воду, пили её и охлаждались.

— Да здравствует Мартин! Слава доброму лесному духу! — кричали люди.

А вода всё прибывала, изливалась из пещеры. В долину теперь уже текла настоящая речка, способная напоить и жаждущие нивы, и сады, и деревни. Птицы отовсюду слетались к реке. Люди сбегались издалека, гоня с собой скот.

И сказал тогда князь старому Мартину:

— Быть теперь по-моему, старик. Переселяйся в мой хлев. Я тебя буду до смерти кормить, но за это ты будешь пасти вместо Анки гусей. Я думаю, для тебя будет великой честью быть Князевым пастухом.

И люди с песнями повалили во Вранью берегом новой реки. А маленький князь Ульрик шёл в задумчивости и молчал. Он думал:

«Никакой это не дух лесной. Кто-то живой спас от смерти старика Мартина. Он говорит, какая-то ручка стащила у него с колен клубок. И из дубовых ветвей та же ручка кинула камень в пещеру. Хотелось бы мне всё-таки увидеть, кто это такой».

В ЛЕСУ

1. Сыч-чух даёт советы

Задолго до восхода солнца проснулась Златокудрая в оленьем горном логове. Она была одна. Олень Витой Рог и его олениха на ночь всегда уходили на пастбище, а с рассветом возвращались в своё логово. И каждое утро — вот уже три года — встречала их в логове златокудрая девочка. Убедившись, что олени живы и здоровы, она им уступала тёплую постель, а сама отправлялась в лес. Так и теперь пробиралась она орешником к потоку. Пришла, напилась, умылась. Тряхнула головой, и золотые волосы её рассыпались по плечам.

Долго у потока она не задерживалась и шла обратно к логову. Там росло высокое дерево. Скучно сидеть в логове без дела Златокудрой, и она залезла на дерево. Её белка учила, как надо взбираться по ветвям и прыгать с сучка на сучок. Целый год с ней билась, но уже зато на славу обучила. В мгновение ока взлетела Златокудрая на самую вершину высокого дерева и там уселась на ветке. Покачивается на ней тихонько и наблюдает, как занимается утро.

Вдруг она приставила трубкой ладони ко рту и продудела:

— Чух-чу! Чух-чу! Чух-чу!

— Ле-чу! Ле-чу! Ле-чу! — отозвался ей кто-то. И кудлатая большеголовая птица с приплюснутым носом неслышно слетела к ней на ветку.

— Добрый день, Сыч-чух!

— Добрый день, Златокудрая!

— Скажи мне, Сыч-чух, где мой злой недруг волк Козодер?

— Не бойся, Златокудрая! Волки сейчас далеко в горах. Козодёр сказал, что вернётся сюда только зимой. Тогда-то он тебя и постарается подкараулить.

— Ха-ха! Ха! — расхохоталась Златокудрая. — Скажи мне, а что нового увидел той ночью в лесу мой мудрый Сыч-чух?

— Вчера князь Бодо охотился на Островерхой скале. Он подстрелил орла и орлицу. А маленький орлёнок один теперь остался в гнезде.

— Бедный орлёнок! — вздохнула Златокудрая.

— И ещё кое-что тебе скажу. Одна девочка пошла сейчас в лес. Она отправилась собирать грибы под Островерхой скалой.

— Но там растут одни только ядовитые поганки.

Сыч-чух встряхнулся и молвил:

— Чух-чух, Златокудрая! Уж если тебе так хочется, помоги орлёнку, но больше не вмешивайся в людские дела. Довольно с тебя маленького Павле, Марицы и старца Мартина! Хватит с тебя серебряной денежки, змеи и родника. Зачем ты помогаешь людям, нашим заклятым врагам? Оставь это! Не дожидайся, чтобы медведь Ворчун прогнал тебя из леса вон или выдал волку Козодёру. Побереги свою голову, золотоволосая девочка!

И Сыч-чух, ненавистник солнца и света, вспорхнул и улетел в глубь леса. И там залез в своё дупло. А Златокудрая всё качалась на ветке.

Румяная заря расцвела на небе. И солнце первыми лучами позолотило уже верхушки гор. Девочка стала расчёсывать деревянной гребёнкой свои длинные волосы. Густая волна их сияла, как золото под солнцем. Златокудрая любовалась небом, лесом, далёкими селеньями в долине. И запела песню, которой научила её маленькая птичка жаворонок:

Кабы мне бы на орле

Высоко летать!

Я бы в небо полетела

Звёздочки считать.

Здравствуй, звёздочка!

Здравствуй, ясная!

Кабы мне бы на олене

За море поплыть,

Я бы солнце упросила

Луч мне подарить.

Здравствуй, солнышко!

Здравствуй, ясное!

Солнце сияло над лесом. Златокудрая обвила косы вокруг головы и бесшумно спустилась в логово.

Олень и олениха спали, утомлённые, под кустами. Златокудрая посмотрела на них немного. И, выбравшись из логова, заторопилась к Островерхой скале.

2. Гвоздяной клюв

С великими муками карабкалась Златокудрая на Островерхую скалу. Самая макушка у неё лысая. Молнии спалили лес, ливни смыли землю и унесли её вниз. Ветры злые обтесали.

В расселине между скалами девочка нашла растрёпанное орлиное гнездо из веток и мха. Вокруг него валялись кости, перья, клочья шерсти. В гнезде сидел желторотый и неоперившийся орлёнок, он был покрыт серым пухом. Едва увидев Златокудрую, орлёнок разинул клюв и заорал:

— Есть хочу! Есть хочу! Мышь и птицу проглочу! Мышь и птицу проглочу!

Девочка бросила в гнездо двух дохлых лягушек. Орлёнок недовольно загалдел:

— Я лягушку не хочу! Мышь и птицу проглочу!

А Златокудрая ему в ответ:

— Лучше что-нибудь, чем ничего, Гвоздяной Клюв-младший! Я из-за тебя не собираюсь губить лесных птиц.

А Гвоздяной Клюв галдит своё:

— Птицу, птицу я хочу! Не перечь царевичу!

Златокудрая ему:

— Я вот человеческий детёныш, но не ем теперь ни мяса, ни сыра, ни хлеба. Вода и ягоды — вот и вся моя пища.

Голодный птенец поневоле проглотил обеих дохлых лягушек. На закуску Златокудрая бросила ему ещё двух рыб, выловленных ею в потоке.

Гвоздяной Клюв-младший заверещал:

— Я не утка — рыбу кушать! Не хочу тебя я слушать!

А Златокудрая ему:

— И я тоже не олений детёныш, а ем разные лесные травы, и притом не варёные. Отведай рыбки, царевич!

Голодный Гвоздяной Клюв-младший съел и рыб.

Златокудрая подошла к гнезду поближе и облокотилась локтем на край. Орлёнок тотчас же нацелился клювом ей в руку. Но девочка успела вовремя её отдёрнуть.

— Ага! — сказала Златокудрая. — Вижу я, какого ты разбойничьего племени. Но я тебе всё равно не дам погибнуть от голода. До завтрашнего утра, молодой царевич!

И она ушла.

И пока спускалась с Островерхой скалы