— Ну хорошо, извини меня, а сейчас давай займемся чем-нибудь более приятным, чем выяснение отношений между мужем и женой. Ты не станешь возражать, если я помогу тебе раздеться?

Губы у нее пересохли, сердце забилось в каком-то бешеном ритме.

— Хорошо, только поверь, я сожалею, что ударила тебя.

— Пустяки, — небрежно обронил Филипп, уже не думая о случившемся. Теперь все его внимание занимала процедура раздевания жены: избавив ее от свитера, он принялся за блузку, потом за джинсы. Наконец на ней остались только голубой лифчик в маленький белый цветочек и такой же расцветки бикини.

— Хорошее сочетание, — пробормотал он.

— Это из Франции, — смущенно потупилась Эми.

— Есть кое-что прекрасней, чем эти французские штучки, — это ты без них.

Эми застенчиво улыбнулась мужу.

— Если хочешь знать, то великолепен ты, и очень нравишься мне, призналась она хриплым голосом. — Я говорю серьезно, а не в ответ на твой комплимент.

Он потянулся к ней и снял последние предметы туалета.

— Еще несколько таких слов в сочетании с этими совершенными формами, и я потеряю над собой контроль.

— Интересно на это посмотреть. — Эми затаила дыхание, когда пальцы искусителя коснулись ее груди.

— Я ощущаю, дорогая, какой огонь любви горит в тебе.

Ладони Филиппа нежно скользили по ее шее, плечам, плавному изгибу талии, но центром притяжения была грудь, к которой неудержимо тянулись его руки. Эми чувствовала, что теряет голову, что желание из трепетного огонька превращается в пылающий костер, которому нельзя противостоять. Она прильнула к сильному телу и умоляюще пролепетала имя мужа.

Тусклый серый свет едва пробивался через оконце. Глянув в его сторону, Эми испуганно вскрикнула и снова закрыла глаза. Через минуту открыла их и, повинуясь пристальному взгляду Филиппа, теснее прижалась к нему. Сразу все вспомнилось — каждая деталь. Она с вечера в объятиях Филиппа, и так хочется остаться в них навсегда. Похоже, супруг понял, отчего глаза ее заволокла печаль.

— Все в порядке, — нежно и тихо произнес он, убирая растрепавшиеся пряди волос с ее щек.

Эми была тронута его вниманием и лаской.

— Все прекрасно, ты со мной, — сказала она.

— Я рад, — отозвался Филипп, и губы его дрогнули. — Для меня тоже все чудесно. Теперь, надеюсь, я абсолютно прощен?

— Мне кажется, я ответила на этот вопрос сегодня ночью. — Эми отвела глаза в сторону.

— Да, ты с удовольствием занималась любовью, — произнес он, расплывшись в улыбке.

Веселое настроение мужа ободрило ее.

— Мне очень хотелось, чтобы ты простил вчерашнюю пощечину…

— Ну, что было, то было. А ты? Простила ли тот грубый поцелуй?

Эми затаила дыхание и осторожно скосила глаза в сторону мужа. В его взгляде она увидела скрытую нежность и застенчивость.

— Честно говоря, я уже совсем забыла об этом. Но если не сумела доказать, что простила, то прими во внимание: мне ведь не приходилось раньше заниматься такого рода доказательствами.

— Все, что ты делаешь, ты делаешь красиво и со вкусом.

Он был доволен и счастлив. Его чувства передались Эми, и она, расхрабрившись, отбросила свою стеснительность.

— И как же?

Филипп откинул грубые одеяла и в восхищении разглядывал совершенные линии женского тела.

— Вкус чувствуется во всем: в том, как ты двигаешься, как говоришь, а иногда в том, как молчишь. И то, что ты скрываешь, я могу прочитать по твоим глазам.

Она забавно сморщила носик.

— Такое впечатление, будто тебе нравится узнавать скрытое по глазам.

— А что? В этом есть своя привлекательность. Но особая прелесть в том, что ты лежишь сейчас рядом со мной, в чем мать родила. Поверь, прекраснее юного женского тела для мужчины ничего нет, — сказал он самым серьезным тоном, но глаза его светились озорством.

Эми вспыхнула и тихо засмеялась.

— Могу довести до твоего сведения и женскую точку зрения: ты тоже весьма и весьма привлекателен.

— Продолжай.

Ее губы дрогнули, руки крепче сомкнулись за его спиной.

— Хочешь подробности? Ты высокий, красивый темноволосый мужчина. Разве ты забыл, я уже говорила тебе это сегодня ночью. Иногда бываешь на редкость милым, особенно когда не злишься на меня и не выглядишь холодным и чужим, сказала она задорно. — А вообще, дайка мне подумать.

Эми нежно поцеловала влажные чувственные губы мужа.

— Ну-ка, посмотрим, что в этом лице привлекательного!

— Ого, ты быстро преуспеваешь, моя дорогая и способная ученица!

— У меня не могло быть лучшего учителя, чем ты, Филипп. Хочешь, чтобы мы снова занялись любовью? Это было бы замечательно… Что-то случилось? — спросила она, заметив, что Филипп, чуть отодвинувшись, приподнялся.

— Хотел бы и сам продолжить эти занятия. Но, по-моему, наши спасители уже близко, мне почудился шум моторной лодки.

Прислушавшись, она резко села.

— Да, ты прав!

— Но это не повод для тревоги, дорогая, хотя жаль, что они объявились так чудовищно рано.

Эми начала выбираться из-под одеял.

— Филипп, поскорее оденься.

Она собрала одежду, которая сушилась возле печки, и протянула мужу.

— Надеюсь, здесь все, что нужно.

Он сел на матрасе, чувствуя себя совершенно спокойным.

— Спасибо, дорогая, и не волнуйся. Никто тебя не осудит, если застанет в постели с собственным мужем.

Эми бросила на него умоляющий взгляд.

— Я знаю, но…

— Но? На всякий случай?

Муж откинул одеяло, надел рубашку и встал. Когда он стоял посреди комнаты, Эми показалось, что хижина вдруг уменьшилась.

— Конечно, в этом нет ничего особенного, я согласна с тобой, и все же…

— Но все-таки чопорная леди, которая живет внутри тебя, выступает с протестом против нарушения правил приличия, — важно продекламировал Филипп и поймал ее руку.

Прикосновение длилось недолго, но и его было достаточно, чтобы Эми тут же забыла все на свете, глядя на такое родное осунувшееся лицо и растрепанные волосы. На какое-то время она словно бы исчезла, существовал только любимый человек. Сейчас он выглядел моложе своих лет, и ей это нравилось.

— О чем задумалась, дорогая? — вывел ее из задумчивости голос мужа.

— Ой, прости, я собиралась что-то сказать тебе и забыла что.

— Ничего, — весело ответил он. — Я напомню: тебя могли застать в постели со мной, и ты была этим озабочена.