Я сама выбрала такого, так почему же пасую. Давай, Аллочка, ты же храбрая девушка, откуда эта дрожь в теле.

И раз он хочет взять меня так, то я просто должна подчинится. Принять плоть в рот и сделать ему приятно, как он хочет. И тогда он не оставит и меня без ласк.

Я же читала, что мужчины любят минет, что получают больше удовольствия чем от обычного секса. И как сказал сам Тамерлан у него давно не было любовницы, а значит, я должна дать ему то, что он хочет, и вливать, что происходящее сейчас никак не вяжется с моими грезами.

Любовно целую самый кончик, ощущая упругость и гладкость кожи, ощущаю соленую влагу и облизываю губы. Странный, но не противный вкус. И запах, терпкий, манящий.

Никогда такого не ощущала.

— Рот открой, — требует он, подталкивая голову ближе к паху, и я дёргано кивнув, вбираю в себя головку, но ему этого оказывается мало, и он буквально вталкивает в меня половину члена, а когда я начинаю задыхаться, вытаскивает. — Дыши, мы только начали. Я же не зря шлюху на всю ночь снял.

Откашливаюсь. Поднимаю глаза, но за пеленой слез ничего не видно, только смутные очертания моего гиганта, что разрывает мои нежные чувства пополам, такого же огромного, как во рту, который вторгается все глубже, заставляя давиться и мычать от дискомфорта.

Хватаюсь за его бёдра, впиваюсь острыми ногтями, желая, чтобы он дал мне передышку, потому что ещё немного, и я задохнусь. Ещё немного и боль в челюсти станет невыносимой.

Тамерлан освобождает меня на мгновение, тянет руку за бутылкой виски, и я даже опомниться не успеваю, как он вливает его мне в горло, алкоголь льётся по моему подбородку, вниз к платью и на пол.

Хочу закрыть рот, но его пальцы беспощадны и снова давят на челюсть, заставляя проглотить все.

— Я не хочу! — получается у меня выкрикнуть, но снова эта дьявольская усмешка.

— Мне нужна расслабленная баба, а не бревно. Глотай!

Давлюсь, но выполняю, чувствую обратные позывы. Он убирает горлышко и даёт продышаться, отпивает сам, хотя уже еле стоит на ногах.

И я ощущаю, как в груди растекается адское пекло, мгновенное начинаю плыть на волнах эйфории.

Так вот что делает с людьми алкоголь…

Все правильно. Он просто хочет меня расслабить. Просто хочет научить, как правильно доставлять ему удовольствие.

Как правильно сосать.

И я делаю это.

Принимаю член по самые гланды, от чего он довольно урчит и уже не давит на череп, а поглаживает голову.

Затем вытаскивает снова, собирает слюни, что стекают по подбородку и засасывает руку в глубокий вырез.

— Отличные сиськи. Упругие, не потасканные, — говорит комплимент, и я не успеваю улыбнуться, как он снова толкается членом и уже не дает передышки, а грубо и жадно долбит в самое горло.

Но на долго моего энтузиазма не хватает, а он похоже только начал. Добирается до сосков и выкручивает их, и пока я мычу от боли, дергает бедрами еще резвее, на бешеной скорости, тараня мой рот.

И я начинаю ждать, что вот-вот он похвалит меня, начнет жалеть и говорить, что больше не будет больно, что теперь станет нежен.

Как вдруг, он резко хватает меня за уши, натягивает, придавливая носом к паху, вынуждая вдыхать запах густых черных волос, а затем стреляет чем-то горячим прямо по гландам, держа меня до тех пор, пока горькая, соленая субстанция окончательно не теряется у меня в желудке.

После не сильно отталкивает меня, но в голову стреляет обида и крупные слезы начинает стекать по грязным от растекшейся туши, слюны и его спермы щекам, а из горла вырывается слабый скулёж.

Подношу руку ко рту и закусываю кулак, желая сбавить обороты приближающейся истерики.

— Да не плачь, мы только начали, — говорит он, отпивая виски из горла, угрожающим быстрым движением оказывается вновь напротив и с силой вновь вливает его в меня.

Никогда в жизни, я не ощущала себя столь грязной. Платье, что еще недавно было красным теперь в темных разводах. А я пытаюсь прийти в себя. Трясу головой. Но становится только хуже.

Меня штормит, пошатывает, и я дрожащими руками пытаюсь заправить вывалившуюся грудь. А Тамерлан смотрит на меня, я ощущаю это, но не могу поднять голову, особенно когда он делает шаг и плюхается на кровать, широко раскинув ноги.

Скольжу взглядом по чернильным волосам на ногах, выше, туда, где свисает отросток, все еще пугая размерами. Наверное, в таком состоянии, я бы могла взять его в рот без дискомфорта.

— Что смотришь, продолжай.

— Что продолжать? — вяло ворочаю языком, все-таки цепляя взглядом пустое лицо с недельной щетиной.

— Я же сказал, хватит играть в невинную! Меня тошнит от целок, которых нельзя выебать! Соси! — орет он, пугая меня еще больше и дергает за волосы к себе. Лишь то, что он меня опоил, позволяет не плакать, а орать в ответ:

— Но он же не стоит!

— Так поднимай, глупая ты шлюха, — хватает меня подбородок, мгновение смотрит в глаза и буквально пихает к члену. — Лижи яйца.

Ладно, ладно, он груб и зол. Я сама виновата. Я просто сделаю как он хочет. Ведь я люблю его, а значит, чтобы ни произошло, мне должно понравиться. И сосать мне тоже почти понравилось.

Может быть, в следующий раз, я попрошу быть не столь грубым.

— Давай, я долго упрашивать не буду… — говорит задирая свой полувялый член, открывая вид на плоть поросшую волосами.

Перед глазами плывет. Прикрываю их всего на несколько секунд, чтобы успокоить взбунтовавшиеся сердце.

Я его люблю. Я могу это сделать.

Тамерлан грубо собирает волосы в хвост, нетерпеливо утыкает губами к своим мешочкам.

Пахнет мускусом и моим любимым гелем для душа. Правда меня немного смущают волосы, да и вообще весь вид. Но если закрыть глаза, то это не так страшно.

И я поддаюсь интуиции. Высовываю язык и черчу линию по странной неровной поверхности. Плоть, как и сам Тамерлан, напрягается, а рука, что на волосах, сжимается сильнее, натягивая до боли кожу на висках.

Ощущения не отвратительны, скорее непривычны. И я пробую снова. Раз, другой и вот я уже вылизываю мягкую поверхность, замечая, как твердеет член в руке Тамерлан.

Другая уже не делает больно, скорее просто держит, словно я могу сбежать. Словно могу куда-то деться от него теперь. Тем более мне кажется, что я вхожу во вкус, привыкаю совершать поглаживания языком, пока слюна обильно мне в этом помогает.

Даже целую так, если бы это были его твёрдые губы. Любовно. Нежно. Чувствуя, как Тамерлан гладит меня по волосам и хрипло постанывает. Но это только начало, потому что с волос, рука Тамерлана сдвигается к подбородку, а между моих губ вторгся больше палец, раскрывая рот, чтобы толкнуть в него один из мешочков.