наставленных на неё рогов.

Ксюша и Надя испуганно вскрикнули.

У Светланы строго сдвинулись брови:

— Девочка, зачем ты полезла к козе?

— Я хотела веточку… — оправдывалась Стёпа. — Я её не трогала!

Всеволод остановился:

— Что там у вас?

— Саша, а Саша! — весело крикнул Лёшка. — Ты не думай, что самый опасный у нас Гусаров! Петелина не лучше.

— Ни шагу с дороги! — приказал Всеволод. — В лесу побегаете.

По неширокой просеке они углубились в лес. Стояла мягкая сыроватая тишина. Деревья и кусты в разноцветном наряде словно нежились в лучах неяркого солнца.

Под ногами шуршала опавшая листва. Дышалось легко-легко. И в такую прелесть папа не хотел отпустить Стёпу, подумать только!

— На привале я вам объясню, как определять направление, — зычно обещал Саша. — Север, юг, восток и запад. Чтобы и без компаса не заблудиться. А пока не отставайте!

Все ускорили шаг.

— Это какая птица пролетела? — спросил Гусаров. — Ворона?

— Сам ты ворона! — сказала Лузгина. — Летела-то маленькая, а ворона большая.

— Он просто кривляется, — сказала Стёпа. — Прикидывается дурачком. По крылышкам видно, что зяблик пролетел.

Мариша Гуляева негромко, с чувством произнесла:

Люблю дорожкою лесною,

Не зная сам куда, брести,

Двойной глубокой колеёю

Идёшь — и нет конца пути…

     Кругом пестреет лес зелёный,

     Уже румянит осень клёны…

Все невольно притихли. Так приятно было слушать.

— Молодец! — сказала Светлана, когда Мариша замолкла. — Очень хорошо декламируешь.

— Она столько стихов знает, вы не представляете! — очень довольная за подружку, похвасталась Стёпа.

На полянке Всеволод всех собрал в кучу, велел Саше:

— Ну, занимайся!

Саша рассказал, как надо ходить по лесу, показал, как делать отметки, надламывая сучки, чтобы найти обратную дорогу. А Всеволод рассказал, как охотники по следам узнают, какие звери, куда и зачем прошли по тропе. Показал на земле ямки:

— Как вы думаете, чьи это следы?

— Тигра! — выпалил Гусаров.

Все рассмеялись.

— Лося! — сказал Купец.

— Уже ближе к истине! — сказал Всеволод. — Но это несомненно след телёнка. Должно быть, годовалого бычка, судя по размерам.

Все с интересом вглядывались в землю, палочкой ворошили траву и сухие листья. Как много неизвестного таится в каждой кочке!

Часа через полтора расстелили брезент, оказавшийся в объёмистом рюкзаке Всеволода, уселись на него и позавтракали. Все припасы сложили вместе: у кого пирожки, у кого булочки, у кого холодные котлеты. Очень всё было вкусно. Запили водой. По приказу Саши все захватили с собой бутылки с водой и кружки. А у Мариши оказалась в спортивной сумке бутылка лимонада, которым она всех угостила.

Остатки еды и промасленную бумагу собрали и спрятали обратно в мешочки. Саша проследил, чтобы нигде не осталось мусора.

— Настоящий турист никогда не оставляет после себя пустых банок, всяких клочков и вообще никакой грязи, — поучал он ребят.

ВОСЕМНАДЦАТЬ САНТИМЕТРОВ

— А теперь можете просто погулять, — разрешил Всеволод. — Но чтобы далеко не отходить! Ясно?

— Я буду аукать, — сказал Саша. — И чтобы немедленно отозвались! Если кто не отзовётся, того посажу вот на этот пень, и он у меня с места не сойдёт!

Ксюша с Надей стали искать грибы: вдруг попадутся какие-нибудь не совсем трухлявые? Мариша и Стёпа отошли за кустарник и притихли, наблюдая за птицами. Вон перепархивают с ветки на ветку.

— Это синичка, — шёпотом объясняла Стёпа. — Слышишь: тинь-тинь? А там опять зяблик…

Мариша подтолкнула Стёпу:

— Гляди!

Девочки замерли от восторга: по стволу быстро взбирался серо-рыжий зверёк. Белка! Вот перескочила, точно перелетела, на другое дерево. Девочки глядели вверх, пытаясь снова заприметить пушистый хвост.

Но пришлось бежать на полянку: Саша сзывал ребят.

Когда все собрались, он весело сообщил:

— Назад пойдём другой дорогой! Она немного длиннее, зато ещё интереснее. Покажу вам красивое озеро.

Выйдя из леса, шли вдоль шоссе пешеходной тропкой. Надя, Ксюша и Светлана пели, негромко и слаженно.

В чистом воздухе плыли, колыхались лёгкие звуки:

Издалека-а до-ол-го

Течёт река Во-олга…

Стёпа шла, блаженно улыбаясь: они с папой очень любили эту песню. Братья Гусевы шагали впереди и о чём-то между собой толковали. Гусаров послушно тащился рядом со Светланой.

Лёшка и Слава немного отстали, засмотревшись на дятла.

Крупный дятел приник к сосне и деловито стучал длинным клювом по стволу. Откинет голову да ка-ак ударит. Опять откинет и опять ударит. Равномерно мелькает красное пятнышко — шапочка дятла.

— Вот это работает! — восхитился Слава. — Люди идут — ему нипочём. Поют — ему хоть бы что. Нам бы так уроки учить, ни капли не отвлекаясь.

— А может, он своим стуком себя оглушает и… — начал Лёшка.

И тут их самих так оглушило, что оба на секунду остолбенели.

Неистовый, раздирающий уши скрип тормозов. И сразу — пронзительный тонкий девчоночий крик: кажется, голос Гуляевой, на себя непохожий. Ещё крики. Все бегут. И Лёшка со Славкой бегут, ничего не понимая.

Огромный грузовик стоит на шоссе. А перед ним на гудроне валяется… по пальто видно, по светлым волосам, да вон и берет красный в нескольких шагах… валяется Стёпка Петелина.

Из кабины грузовика выскочил шофёр, молодой парень. Глаза разъярённые, ноздри побелели. Взорвался криком:

— Распустили ребят, чтоб вас!

У Всеволода лицо сразу вдвое похудело. Он поднимает на руки Петелину, несёт её на обочину, бормочет:

— Девочка! Девочка! — С перепугу забыл, видно, и фамилию, и имя.

Сел на корточки у телеграфного столба, спиной прислонился, Петелину на коленях держит. Все их обступили. У Стёпы всегда розовые щёки сейчас какие-то серые. И глаза закрыты.

Саша из походной фляги вылил немного воды на лицо Петелиной. Веки её дрогнули, приподнялись. Она смотрела на Всеволода, будто не узнавая. И вдруг в глазах вспыхнул испуг.

— Где мальчик? — спросила она слабым голосом. — Жи… вой?

Всеволод приподнял её голову:

— Какой мальчик? Как ты очутилась на шоссе?

— Да удрал, он, удрал, паршивец! — закричал шофёр и зачем-то хлопнул себя кулаком по бедру. — Как ты его рванула в сторону, так он и перекрутнулся! Но даже не упал. Ох, я б ему уши оборвал, попадись мне в руки! — И накинулся на Всеволода: — Ты кто? Вожатый? Учитель? Да я на тебя в суд подам за то, что позволяешь наперерез машине, как зайцу оголтелому, дорогу перебегать!

Громко заплакал Гусаров.

— Это ты перебегал? — грозно спросил Всеволод. —