– Кажется, Ублала, на этот раз я близко.

Ублала собрался спросить, куда именно близко, но, поскольку уже успел запутаться, решил отложить вопрос на потом. Вот только вряд ли он к тому вопросу опять вернется. Туда, куда он его отложил, отправлялись любые причины для беспокойства, и он никогда уже к ним не возвращался.

– Я рад, друг мой, что ты нашел себе любимую женщину, – сказал Икарий.

Огромный воин улыбнулся Ралате, но в ответ получил лишь каменный взгляд, и это напомнило ему – она ведь говорила, что только вдвоем ей больше нравится. Что поделаешь, женщина, но после секса снова все наладится. Так оно всегда бывает.

Когда Икарий двинулся в путь, Ублала подхватил найденный им полезный мешок, забросил его на плечо и поспешил следом.

Вскоре их догнала и Ралата, а сразу после этого Икарий приметил глиняный осколок, который Ублала вытащил из-за пояса, чтобы еще раз полюбоваться. Икарий остановился и развернулся, чтобы еще раз окинуть взглядом невысокий холм, оставшийся за спиной. Он морщил лоб, но ничего не говорил.

Ублале это уже наскучило, но тут Икарий произнес:

– Друг мой, я что-то вспомнил.

В конечном счете война была освободительной. Жители Коланса вышли из города и за пять дней упорного труда превратили ямы, валы и редуты в длинные курганы. В трех из них были погребены жертвы Битвы за Благословенный дар – летерийцы, болкандцы, гилки и теблоры, сражавшиеся с армией брата Усерда. У подножия разрушенного Шпиля тоже выросли три больших земляных насыпи, посвященные павшим имассам, яггутам, к’чейн че’маллям и колансийцам, а рядом с ними – скромная могила, где покоились двое малазанцев. Именно к ней направлялась небольшая процессия.

На почтительном расстоянии, возле брошенных рабочих лагерей, стояли владыка Нимандр, его дядя Силкас Руин и Корлат. Вместе с Клещиком, Десрой и Апсал’арой они сопровождали солдат капитана Скрипача в долгом и утомительном путешествии к побережью.

Оплакивать гибель храбрых мужчин и женщин – даже ящеров, взращенных для войны, – не требовало волевых усилий. Нимандр вовсе не стыдился своих слез, когда услышал об истреблении переродившихся имассов. Те, кто выжил, несколько дней назад удалились на север – якобы на поиски своего вождя, чья судьба так и оставалась неизвестной.

А брат отца горевал о гибели старого товарища – Туласа Остриженного – в драконьей Войне Пробуждения. Меч на бедре Силкаса Руина по-прежнему заключал в себе души трех выживших элейнтов из Куральд Эмурланна. Каким образом они там оказались, Нимандр так и не понял, а дядя был, как обычно, немногословен.