- Гм, - кашлянул Дейви.

- О ваших успехах в Мелоранже, генерал, я не знала ничего, как и вообще об осаде. Придворные держали меня в неведенье, я добывала информацию вопреки их усилиям. Но, ваша правда, я позволила людям славить меня сверх всякой меры. Я тщеславна и падка на лесть, и до неприличия неопытна, и вы действительно заслуживаете более достойного сюзерена. Если решите подать в отставку, я провожу вас со всеми почестями.

Шевеля бровями, генерал осмыслил ее речь и счел нужным уточнить:

- Если подам?

- Если.

- А если нет?

- Тогда я буду очень рада. Вы – единственный из высших чинов, кто остался мне верен.

Дейви огрызнулся:

- Я предан не вам, а империи Полари. Но у вас Вечный Эфес и полномочия от Палаты, а Адриан исчез на полгода, как последний дезертир. К несчастью, сомнений быть не может: служить империи – значит, служить вам.

- Думаю, я могу вас обнадежить.

- Слабо верится.

- Дурацкий приказ о передислокации внезапно оказался дальновидным. Главный враг империи в данный момент – граф Шейланд, Кукловод. Он ведет войско сюда, в герцогство Ориджин. С помощью вашего полка и кайров лорда Десмонда я хочу дать ему бой.

Генерал Дейви, похоже, давно обдумал этот вариант. Ответил почти без колебаний:

- Нас разгромят.

- Вполне возможно, - признала Мира. – Зато вы увидите диковинку: Несущая Мир сделает кое-что своими руками.

Она повела пальцем, и Вечный Эфес воспарил к потолку.

* * *

В прекрасном настроении Мира вернулась на шхуну для финального перелета через горы. С уверенностью мастера Нави поднял корабль в небо. Команда полным составом собралась на палубе. Матросы и гвардейцы забыли обо всем – только смотрели с разинутыми ртами. Вершины взметнулись так высоко, что шхуна не могла перешагнуть их. Она шныряла между утесов, словно юркая муха, а пики громоздились слева и справа – колоссальные, холодные в своем величии, равнодушные ко всему мирскому. Рядом с их могуществом меркла даже сила Предмета. Взглянешь вниз – кружится голова от высоты, глянешь вверх – снежные шапки слепят глаза своим блеском. Мира вдыхала не воздух, а чистый пьянящий восторг.

Последнюю посадку совершили не по нужде, а по просьбе императрицы. Шхуна шла над седловиной. Тенистую ложбину меж двух вершин заполнял ледник. Солнце пригревало, края ледника подтаивали и откалывались вниз сияющими глыбами. Слишком большие, чтобы растаять за лето, глыбы накапливались из года в год и покрывали склоны бисерным узором.

- Это Слезы Ульяны, - сказал кто-то.

А в седловине, точно по центру ледника, блестел водоем. Летнее солнце растопило середку и образовало озеро алмазной чистоты. Владычица велела:

- Прошу, сядьте здесь.

На высоте мили над землею шхуна опустилась в озерцо. Вокруг – белая скатерть ледника и гранитные клыки уступов, а за бортом – вода настолько прозрачная, что видно пылинку на дне. Мира не смогла удержаться. Приказала спустить трап, переоделась в длинную сорочку – и нырнула в озеро. О, Янмэй Милосердная! Не вода, а сама зима, лютейшая стужа в жидком виде. Мира не закричала потому, что лишилась дыхания. Хватала воздух ртом, но ничего не попадало в легкие. Подплыла, схватилась за трап, подняла себя над водою. Тогда вместе с воздухом в грудь вошла дикая радость. Она нырнула снова, и еще, а потом выбралась на палубу.

- Детка, вот полотенце, беги переодеваться!

Но Мира не чувствовала холода, тело наливалось восхитительным теплом. Она подошла к Нави, и тот испуганно выставил руки:

- Прочь от меня, мокрое создание!

- Я поняла, как победить! – воскликнула Мира.

Команда последовала примеру владычицы. Гвардейцы и моряки не стеснялись друг друга, потому ныряли в озеро нагишом. Их вопли сотрясали вековую тишь вершины. Владычица восседала на баке, одетая в шерстяное платье и соболиное манто, с кружкой дымного вина в руке. Она прилагала все усилия к тому, чтобы любоваться вершиною и не замечать толпы мускулистых голых мужчин. Нави сетовал, примостившись рядом:

- Зачем вы устроили эту вакханалию? Мне холодно от одних криков!

- Так не слушайте их, послушайте меня.

И она поведала свою задумку. Бог покачал головой, всем видом говоря: ваша затея глупа и безнадежна, да чего еще ждать от смертной, не понимающей даже слова «квант»?

- А я попробую, - сказала Минерва.

* * *

На закате дня шхуна с величавой медлительностью снизилась в долину Первой Зимы и встала на якорь в озере у подножья замка. Бойцы гарнизона салютовали со стен. Горожане и окрестные пастухи сбежались на берега, чтобы лицезреть чудо. Императрица отняла Перчатку у бога, с удовольствием погрузила пальцы в священный металл. Сопровождаемая Шаттэрхендом и бравыми гвардейцами, она сошла на берег. Над головою владычицы плыл по воздуху сувенир: осколок льда с наковальню размером, чистотою и формой неотличимый от алмаза.

Тут же, на берегу ее обступили горожане. Мира чувствовала небывалый подъем. Душа так и пела, тело бурлило силою после купания, разум был изумительно чист, словно горный ледник.

- Приветствую вас, славные жители Ориджина. Я очень многим обязана вашей земле. Герцог и кайры помогли мне занять престол, служили надежною опорой и защитой. Теперь я хочу вернуть долг.

Движением пальца Мира подняла осколок над толпой.

- Святые боги! – воскликнул кто-то.

- Слава императрице! – закричали другие.

- Слава Несущей Мир!

Мановеньем руки Мира добилась тишины.

- Своим указом я переместила столицу Империи Полари в Первую Зиму. Со мною Перчатка Могущества, лазурная гвардия и искровый полк генерала Дейви. Двор и казна прибудут позже, под охраной лорда Роберта Ориджина. Вместе мы одолеем Кукловода. Слава Агате, господа!

Императрица, бог и офицеры гвардии ожидали ужина в трапезной замка. Мира наслаждалась здешней обстановкой. Буквально все радовало глаз: суровые камни стен, черные стропила, окна-бойницы в кованых решетках. Гобелены, тусклые от древности; мечи и топоры на стенах, ловящие клинками огоньки свечей. Латы из стали и виноградной лозы, оскаленные боевые маски, какие носили кайры пятьсот лет назад. Серебряная икона Агаты с пером над резным дубовым креслом герцога. Боги, это же Север во всей красе! Отрада для сердца, соль земли!

Здешний хозяин – кастелян Артур Хайрок – не замечал восторга владычицы. Он испытывал неловкость от задержки с ужином, и от того, что императрице не позволили занять головное место за столом.

- Простите, ваше величество, имеется традиция. Со времен Лиорея Ориджина никто, кроме герцога, не