Хотя со времен Адама Смита в Англии превалировала теория цен, основанная на издержках производства, в континентальной Европе господствовала совершенно другая теория, согласно которой стоимость определяется полезностью товаров для потребителей, что и обусловливает спрос на них. Смит, однако, опровергал эту теорию, заявляя, что вода, очевидно, гораздо полезнее алмазов, поскольку без нее жить нельзя, а без алмазов многие живут — тем не менее алмазы стоят намного дороже воды. Однако в 1870-х годах в работах Карла Менгера в Австрии и Уильяма Джевонса в Англии зазвучала новая концепция, которая не только основывала цены на полезности товаров для потребителей, но и, что важнее, уточняла и четко определяла термины и условия дискуссии при появлении в экономике новых понятий.

Адам Смит, сравнивая общую полезность воды и общую полезность алмазов, спрашивал, без чего нам будет хуже — без воды или без алмазов? В этом смысле общая полезность воды, очевидно, намного превышает общую полезность алмазов, поскольку наличие воды относится к вопросам жизни и смерти. Однако Менгер и Джевонс представили проблему по-новому — и этот способ можно применить не только к теории цен, но и к другим экономическим исследованиям.

Прежде всего Менгер и Джевонс сочли полезность совершенно субъективной. Иными словами, с точки зрения стороннего наблюдателя, бессмысленно объявлять одну вещь полезнее другой, потому что спрос каждого потребителя основан на том, что считает полезным он сам, — и именно потребительский спрос оказывает влияние на цены. Еще важнее то, что полезность меняется со временем даже для одного потребителя — в зависимости от того, сколько конкретных продуктов и услуг у него уже есть.

Так, Карл Менгер указывал, что какое-то количество пищи нужно для поддержания жизни, поэтому оно имеет для всех людей чрезвычайно большую ценность. Сверх этого, необходимого для того, чтобы не умереть, есть какое-то количество пищи, нужное для сохранения здоровья: у него тоже есть ценность, но меньшая, чем у пищи, сохраняющей жизнь. Кроме того, некоторую еду можно есть просто ради удовольствия, и она тоже обладает определенной ценностью. Но в конечном счете «удовлетворение потребности в пище становится настолько полным, что последующее потребление не дает ничего ни для поддержания жизни, ни для сохранения здоровья, ни даже для удовольствия». В общем, для Менгера и Джевонса смысл имела именно эта приростная полезность, которую Альфред Маршалл впоследствии назвал предельной (маржинальной) полезностью потребляемого блага.

В примере Адама Смита с водой и алмазами относительная полезность, которая имеет значение тут, — это предельная полезность того, что у вас есть еще одна единица (литр) воды по сравнению с тем, что у вас есть еще одна единица (карат) алмазов. Поскольку у большинства людей воды уже достаточно, то предельная полезность лишнего карата алмазов будет выше, поэтому карат алмазов стоит дороже литра воды. Это суждение положило конец расхождениям между господствовавшей в Англии теорией цен, основанной на затратах производства, и использовавшейся в континентальной Европе теорией полезности, поскольку и там, и там (а также во всем мире) приняли теорию стоимости, основанную на предельной полезности.

И Карл Менгер в книге 1871 года «Основания политической экономии», вышедшей в Австрии, и Уильям Стэнли Джевонс в опубликованной тогда же в Англии книге «Теория политической экономии» пришли фактически к одним и тем же выводам с помощью одного и того же анализа. Однако Джевонс также понял, что понятие предельной полезности легко выразить с помощью графиков и дифференциального исчисления, что сделало его рассуждения более ясными и логически стройными, чем чисто словесные построения Менгера. Так, ученые подготовили почву для перенесения предельных понятий в другие области экономики — например, теорию производства или теорию международной торговли, где графики и уравнения компактнее и яснее выражают такие понятия, как экономия на масштабе и сравнительные преимущества.

Это событие получило меткое название маржиналистской революции, ознаменовавшей разрыв как с методами, так и с концепциями экономистов классической школы. Маржиналистская (или маржинальная) революция способствовала повышению значения математики в экономике: например, изменение стоимости можно было изобразить в виде кривой, а скорость изменения стоимости выразить с помощью производной. Однако для понимания новой теории стоимости, основанной на полезности, математика не была обязательной, ведь Менгер в своей книге «Основания политической экономии» не использовал ни одного графика или уравнения.

Хотя основателями школы предельной полезности и пионерами, которые ввели понятие предельности в экономику, были Менгер и Джевонс, систематизация многих экономических аспектов вокруг новых понятий и придание им той формы, в какой они дошли до современной экономики, — заслуга Альфреда Маршалла, опубликовавшего в 1890 году монументальный учебник «Принципы экономической науки». Джевонс всеми силами старался отвергнуть представление, что стоимость зависит от труда или от производственных затрат в целом, настаивая на том, что решающее значение имеет полезность. Однако Альфред Маршалл писал:

Иными словами, цены определяются сочетанием предложения, которое зависит от стоимости производства, и спроса, зависящего от предельной полезности. Используя эти и другие методы, Маршалл согласовал теории экономистов классической школы с более поздними маржиналистскими теориями, создав неоклассическое направление в экономике. Его «Принципы экономической науки», ставшие авторитетным трудом и остававшиеся им в течение первой половины XX века, выдержали восемь изданий только при его жизни[146].

То, что Маршаллу удалось примирить значительную часть классической экономики с новым понятием предельной полезности, не должно удивлять. Ученый был хорошо знаком с математикой, а с экономикой познакомился, прочитав «Принципы политической экономии» Джона Милля. В 1876 году он назвал этот труд «книгой, по которой училось большинство ныне живущих английских экономистов». До этого Альфред Маршалл изучал философию и критиковал экономическое неравенство в обществе, однако кто-то сказал ему, что сначала нужно изучить экономику, а потом уже делать такие суждения. В результате он взглянул на ситуацию в новом свете, и непрекращающееся беспокойство о бедных заставило его сменить профессию и стать экономистом. Впоследствии он заметил, что социальным реформаторам нужны не только «горячие сердца», но и «холодные головы». При выборе карьеры на него повлияла «растущая актуальность экономических исследований как инструментов для повышения благополучия людей».

Теория общего равновесия

Широкое применение графиков и уравнений в экономике облегчило иллюстрацию таких вещей, как влияние нехватки и избытка на подъем и падение цен. Графики также сделали проще анализ условий, при которых цены не станут ни падать, ни расти, то есть условия «равновесия». Более того, эту концепцию стали применять не только к ценам, но и к другим явлениям. Например, равновесие может существовать в отдельных компаниях, отраслях, национальной экономике или международной торговле.