меня под руку. Я замерла на мгновение, когда моя щека прижалась к его груди, а его руки обняли меня. Через мгновение я обняла его в ответ и стала черпать силы в том, что у меня был кто-то, с кем можно было пройти через все это. Даже если не со своей сестрой. Дариус любил Ориона. Он тоже был убит горем. Его отчаяние, возможно, заставляло надрывать задницу, чтобы суметь найти правильных адвокатов, правильную информацию для борьбы в суде, но несмотря на все это, он страдал так же, как и я.

— Он этого не заслуживает, — выдавила я. — Это все моя вина.

Он прижал меня крепче, и запах дыма наполнил воздух, когда Дракон в нем поднялся на поверхность.

— Это не твоя вина. Лэнс никогда не говорил ни о какой девушке так, как он говорит о тебе. Было неизбежно, что вы будете вместе.

Я отстранилась, когда он отпустил меня, ища правду в его глазах.

— Ты действительно в это веришь?

Он твердо кивнул, сжав челюсти, приняв решение, и в этот момент часть моего сердца была отдана ему. Я могла сказать тысячу плохих вещей о Дариусе Акруксе, но лучшие из них сияли ярче, перевешивая плохое, так что я могла видеть только их.

— Ты хороший друг, — сказала я. — Лучшего он и желать не мог.

Брови Дариуса сошлись вместе.

— Я надеюсь, этого достаточно.

— Ты не мог сделать больше. — Я ободряюще сжала его руку, и он, казалось, принял это.

Машина остановилась перед массивным зданием, построенным из матово-белого камня, уходящего в небо, с флагом Солярии, гордо свисающим с шеста над дверным проемом. Флаг был черным с золотой горой у основания, поднимающейся к солнцу, луне и двенадцати зодиакальным созвездиям наверху. Представители прессы собрались у подножия лестницы за кордоном, сдерживающего их.

Я облизала губы, гадая, что подумает королевство о том, что мы с Дариусом прибыли вместе. Это демонстрация солидарности, не связанная с нашей враждой из-за суда над Орионом. И до сих пор я даже не задумывалась о политических последствиях этого. Я поняла, что мне все равно. И Дариусу, очевидно, тоже. Водитель вышел, открыв дверь для Дариуса, и я скользнула через сиденье, следуя за ним на тротуар.

Шум прессы был оглушительным, на нас были направлены камеры, в ушах стоял грохот затворов, когда нам выкрикивали вопросы.

Охранники окружили нас, когда мы бок о бок поднимались по ступенькам, и мое сердце сжалось в тугой узел, когда мы достигли арочных серебряных дверей и направились внутрь. Нас ждал большой мраморный атриум, но нас быстро провели по нему, прежде чем я успела рассмотреть многие детали, провели прямо через еще одну дверь, и у меня перехватило дыхание.

Зал суда был самым пугающим местом, в которое я когда-либо ступала, включая тронный зал во Дворце Душ. Но, возможно, это было отчасти потому, что весь мой мир вот-вот должен рухнуть здесь.

Мы прошли по рядам белых каменных скамей, тянувшихся по обе стороны от нас, заполненных людьми, пришедших посмотреть на суд. Перед нами была огромная мраморная стена, которая поднималась к судейской скамье, а справа от нее была лестница, которая вела к свидетельской трибуне — внушительное сиденье которой было высечено в камне. Справа от него находилось возвышение, где ждали все двенадцать членов присяжных. Мужчины и женщины, старые и молодые. Женщин было немного больше, чем мужчин, но мой взгляд не задержался на них надолго, поскольку мой взгляд как магнитом переместился на два высоких черных стола перед скамьями.

Орион стоял позади того, что слева, со своим адвокатом. Я могла видеть только его затылок и подбородок, опущенный на грудь. Когда я подошла ближе, он обернулся, словно почувствовал меня, и Дариус схватил меня за локоть, словно ожидая, что я побегу к нему. И, возможно, это был хороший ход, потому что я хотела этого всеми фибрами души.

Глаза Ориона были пустыми, а рот сжат в тонкую линию. Черты его лица были напряжены от беспокойства, и мне отчаянно хотелось обнять его и сказать, что все будет хорошо. Стыд от осознания того, что я стану причиной любого приговора, который он получит сегодня, был удушающим.

У меня перехватило горло, когда Дариус повел меня по проходу к передней скамье справа, и я опустилась на холодный камень, где мне было хорошо видно место судьи впереди. Это было устрашающее кресло, выглядевшее так, словно было сделано из железа, на спинке которого был выбит герб Суда Солярии, изображающий астрологический круг с символами двенадцати созвездий внутри него.

Адвокат со стороны обвинения стояла за столом из черного камня справа от меня, листая свои записи. У нее была огненная химическая завивка и приталенный брючный костюм, который облегал ее костлявую фигуру, а скулы были острыми, как лезвие.

В комнате стоял ледяной холод, который проникал в каждый дюйм моей кожи. Единственным теплом вокруг меня был устойчивый, сердитый жар, исходящий от Дариуса с каждым его вдохом.

— Все встаньте ради его чести, судьи Высокого суда Даркиса, — произнес человек в королевских красных одеждах из угла комнаты.

Я встала вместе с остальными членами суда, когда судья появился из черной двери позади своего места, приметив, что Дариус не пошевелился, чтобы встать. Мантия мужчины тоже была красной, но с золотой вышивкой и гербом, обозначавшим его как судью. Он сел на стул с высокой спинкой и взял серебряный молот, ударив им по блоку, который вспыхнул вспышкой фиолетовой магии. Шум четко разнесся по комнате, заставляя мое сердце биться быстрее.

— Суд объявляется открытым, — объявил Даркис. — Пожалуйста, садитесь.

Я опустилась вниз, все, кроме Ориона и двух адвокатов, остались на ногах.

Мой язык царапал небо, как наждачная бумага. Мне нужна вода, мне нужен воздух.

— Сейчас начнется судебный процесс над Лэнсом Азриэлем Орионом за нарушение статьи триста три закона об образовании тысяча семьсот восемьдесят четвертого года. Подсудимый, вы признаете свою вину?

Повисла напряженная тишина, от которой у меня возникло ощущение, что мой череп вот-вот взорвется.

— Не виновен, — голос Ориона заполнил комнату, и присяжные пристально оглядели его, некоторые из них как хищники, выискивающие слабые места, другие с любопытством,